Космодром и хвостоносец
Не все поручения и распоряжения у нас исполняются, даже президентские. По этому поводу Дмитрием Медведевым не так давно специальное видеосовещание проводилось, судя по отчету - весьма строгое.
Но когда в России отдается приказ прекратить работу - исполнение гарантировано. Еще в среду в Химкинском лесу с ревом работала чудесная машина - помесь "сибирского цирюльника" с "Аватаром", которая ловко косила деревья. Геодезисты высматривали что-то в окуляры своих труб, применяя проверенный веками "метод Галилея" для наиточнейшего прохождения скоростной платной трассы Москва - Санкт-Петербург. Дымила кухня. Стояли палатки, столы, за которыми обедали и играли в домино. Вежливый командир ОМОНа проводил экскурсии, поясняя, что механический лесоруб стоит "шестнадцать лимонов, а экологи пытались ему гидравлические шланги перерезать". Еще в среду дачник, дом которого, как и еще несколько внушительных объектов недвижимости, стоит глубоко в чаще Химкинского леса (но к ним ведет свеженькая асфальтовая дорога), рассказывал, что гул надвигающейся просеки хорошо слышен ночью - работы, получается, шли круглые сутки.
В субботу на месте лагеря были обнаружены пластиковая бутылка из-под колы, рыжая кошка, сначала прикормленная, а потом брошенная лесорубами (есть тема для защитников животных) и кудлатая собака, трогательно пытавшаяся исполнить обязанности: не пустить меня на объект.
Но я, зная, что сторожам нельзя демонстрировать неуверенность, пошел, хрустя ветками, вдоль просеки, мимо штабелями уложенных осин да елок с березами, и собака отвязалась.
Ручей, через который были наспех брошены бревнышки, навел на размышления о совсем другой стройке: давным-давно я ездил в Талакан. И Алексей Михайлович Шохин, легендарный начальник Зеягэсстроя, показывал мне гигантскую площадку Бурейской ГЭС. Захватывало дух от грандиозности плотины, масштаба затопления и угрозы исчезновения черных журавлей, которые гнездились в марях у Чекунды.
Он мне про кубометры бетона, я ему про Чекунду.
А также Тырму - реку, которую кардинально изменит подпор воды, а значит, есть угроза уникальному байкальскому шмелю и хвостоносцу Маака, самой крупной дневной бабочке России. Шохин, крепкий такой, рубленый мужик, носил очки в черной пластиковой оправе, которые ему не сильно шли. Сползали на нос. Он вздыхал и сопереживал.
Тут мы увидели, что со стороны поселка к нам, спотыкаясь, бежит человек. Он что-то кричал. Наконец мы услышали:
- Алексей Михайлович, соляра в реку ушла!
Судьба хвостоносца, и так висевшая на волоске, стала еще более сомнительной.
Шохин преобразился. Его лицо приобрело жестко-гневливое выражение, которое полагается начальнику строительства крупнейшего энергообъекта в СССР. Явно сдерживаясь, чтоб не схватить запыхавшегося гонца за грудки, он снял очки и проскрежетал тихо, обморочно:
- Зимняя или летняя?
Хвостоносец склеил крылышки. А я эту реакцию крепчайшего хозяйственника, шедшую из самой глубины натуры, запомнил на всю жизнь. Шохин несомненно любил бабочек, но приоритеты у него были отстроены четко. Он думал в эту секунду не о беде реки. О том, что если ушло в реку горючее нужной марки, остановится объект. Это потом Бурейская затормозит и остановится вместе со страной, чтоб потихоньку продолжиться через много лет. А тогда ему каждый день был дорог.
Перескочил я химкинский ручей - и подумал: обмельчало как-то все.
И мы, обитатели этой выморочной оптово-розничной России, беспрерывно, не покладая клавиатур, заботимся о лесах, где не были. О реках, по которым не плавали. О мезотрофных болотах, не представляя, что это такое
114 гектаров просеки Химкинского леса (а это примерно в пять раз меньше площадей, которые в этом самом лесу за последние годы отведены под коттеджное строительство), подпадают под президентское внимание. Ими занимается Верховный суд. Строительство останавливается. А уродливые скороспелые поселки - признаки новой, бесполетной, по-быстрому урывающей свое российской жизни - строятся круглосуточно, "Газелями" возят возможных покупателей. Дай бог им счастья! И лес Химкинский лучше не рубить, чем рубить. И Шохин был не прав, когда мало думал про судьбу речки Тырма - по ней, кстати, хорошо сплавляться, так что, с точки зрения туриста, Бурейская ГЭС - большое зло.
А десятиполосная дорога - зло, с точки зрения обладателя недвижимости в садоводческом товариществе "Исток", в поселках Старвиль, Терехове, а также будущего обладателя таковой в "Афине", "Деметре" и добром десятке подобных и безымянных образований, коими, а вовсе не реликтовыми видами животных и бабочек населен широко отныне известный лес. И трудно их осуждать! Как трудно осуждать и покупателей, которые в очередь стояли за участками, которые примыкали бы к дороге, - а значит, на них можно построить магазины, бензоколонки, развлекательные центры: какая жизнь - такие ценности.
Обратите внимание: едва пошли разговоры о трассе через Молжаниново, как собственник в тех местах отказался от планов строительства элитного жилья (или разговоры пошли после отказа, не ясно до конца). Не срастаются магистрали, нужные стране для развития, с тихой жизнью населяющих ее благословенные уголки рантье. Ну и с лесом как таковым тоже. Это ж легкие Москвы! А кто забыл про это - тем сам Юрий Шевчук напомнил! Есть возражения?
Возражений нет, все так. Просто хожу, гуляю. Химкинский лес через Старбеево выходит на Канал имени Москвы. Я им и плавал, и берегами ходил, чтобы испытать сложное чувство горечи и гордости. Неравнодушен я к красивым инженерным решениям, устройство шлюзов, деривационного канала, впадающего в Сходню, до сих пор вызывает уважение. На перепаде умудрились даже небольшую ГЭС построить. Все Химкинское водохранилище, подпертое Никольской плотиной, можно спустить за тринадцать суток (зачем - не выяснил пока, может, чтоб в случае чего вода врагу не досталась?). Даже кольца в бетонных спусках к воде напоминают об испытаниях гидросамолетов Ильюшина. А вроде бессмысленно широкая дорога - о том, что здесь везли изготовленный неподалеку "Буран".
Это по части гордости. А горечь - это в Калязине, когда новая, советская Россия затопила старую, оставив только колокольню торчать.
Теперь колокольнями стоят пустые цеха могучих прежде заводов: новая оптово-розничная Россия затопила прежнюю. Это видно, если выезжать из Химкинского леса через Вашутино. Гигантские тронутые ржавчиной трубы, высунувшиеся из химкинских недр, где испытывали двигатели, которые волокли не только "Буран" - всю страну вперед. На месте многих цехов склады, логистические центры, закупочные конторы, торговые площади, офисы, бизнес-центры, технопарки, где все те же офисы в аренду...
И мы, обитатели этой выморочной оптово-розничной России, беспрерывно, не покладая клавиатур, заботимся о лесах, где не были. О реках, по которым не плавали. О мезотрофных болотах, не представляя, что это такое. Об эндемиках, которых в Химках отродясь не было!
Если бы Шохин, затопивший за биографию сотни тысяч гектаров, не понастроил электростанций, в какие розетки мы включали бы грозные компьютеры, выстреливающие в мир праведным щебетом и гневом? Нашей озабоченностью крошечным лесом, в котором, разумеется, как в капле воды...
Это я понимаю. Но хочу сказать про другое. Не все, к счастью, обмельчало. Уж не знаю, сколько, чего и где было вырублено и затоплено, но под правильное бдение защитников природы о Химкинском лесе наконец-то сомкнулась дорога Москва-Хабаровск. Начали строить космодром в Углегорске. И нефтепровод дотянули почти до Китая. А также будут достроены не только вышеупомянутая Бурейская, но и Ново-Бурейская ГЭС.
Жив ли хвостоносец? Не знаю. Знаю точно, что его защитников тогда не послушали.
