Туман и осьминог
Есть такой принцип Оккама, одна из самых изящных формулировок которого звучит так: "Не следует множить сущностей без крайней на то необходимости". Уильям из Оккама, философ XIV века, отстаивал принцип достаточности, известный со времен еще Аристотеля всякому жителю деревни Любищи: если Клавдии в полночь нету дома, то можно, конечно, предположить, что ее похитили инопланетяне. Или что она по лунному календарю высаживает на задах патиссоны. Теоретически никто ей не мешал заблудиться в лесу или провалиться в болото, но что-то подсказывает, что звонить в МЧС не следует: скорей всего, беспутная Клавка опять у Мишки, что косвенно подтверждается песней "А на том берегу", которая доносится из холостяцкого Мишкиного приюта.
Порой удержаться в рамках строгой научности, глядя на действительность, непросто. То, что так очевидно в Любищах, куда сложнее в Оберхаузене. Там идет полным ходом опровержение другой теории - вероятностей, которую выдвинул еще Паскаль. Осьминог Пауль должен предсказывать по этой теории 50 на 50, а вместо этого угадывает победителей футбольного первенства раз за разом! Те, кто не послушался головоногого, потеряли в букмекерских конторах большие деньги! И рождаются всякие панические предположения: эзотерика - наука, осьминог и вправду откуда-то знает, кто победит. В осьминога вселился великий футбольный бог. Весь чемпионат - один большой договорняк, и Паулю слили в аквариум его распорядок. В головах самых нервных российских чиновников, кои веками строились на царя-батюшку и теперь утомлены двойным солнцем дуумвирата, зреет крамольная мысль испросить у чудовища ответа на вопрос "кто?".
Впрочем, всегда найдутся люди, которым закономерное течение событий кажется скучным и непродуктивным. Я лично знаком с предпринимателем и продюсером Степаном Молотом, который снимает потрясающие фильмы о том, что все было не так. Он, например, доказывает, что пирамиды отлиты из древнего бетона. И это многое объясняет - точность подгонки блоков, масштабы... Передвигали не камни, опалубку! А бетон откуда? На этот вопрос ответит следующая экспедиция Молота, когда вернется с Куликова поля.
С Молотом интересно. С академическими учеными очень часто неинтересно. Они смотрят на тебя как на недоумка, они постигли все. А как древние люди в Адыгее ухитрились построить шестидесятитонный каменный сарайчик - дольмен под Гузериплем - не знают! Разводят руками. Потому я буду назло всем думать, что это скворечник для птицы те-пуоакаи. Тем более что на передней его стенке - идеальное круглое отверстие. Чем его шесть тысяч лет назад просверлили? Молчите? Так не мешайте нашему с Молотом творческому поиску!
Кстати, к нам недавно прибился еще один сомневающийся. Это польский военный прокурор, который запросил у американцев (у кого же еще!) ответа на вопрос: а не могли ли русские спецслужбы создать под Смоленском искусственный туман? Густой, плотный, как бетон, из которого строили подрядчики Аменхотепа. Тот самый, в котором трагически заплутал самолет Качиньского. Стоит ли спрашивать - конечно, могли! Кто подготовил блестящую шпионскую сеть во главе с Анечкой Чэпмен, тому любой туман по плечу! Уверен: если американцы повнимательнее взглянут на спутниковые фотографии той местности накануне, они обнаружат наших секретных агентов с приборами навроде кадила. Агенты ходят, обмениваются эсэмэсками, машут приборами и напевают себе под нос: "Искусственный туман под ними проплывает..." Заодно любознательный польский прокурор попросил уточнить, а соответствовало ли расположение радиомаяков на карте подлинному их расположению? Можно подумать, пилоты при посадке только тем и заняты, что сверяют это местоположение по бумажной карте!
Чем заняты были польские пилоты, мы, слава Богу и стенограмме, знаем. Преподобному Уильяму из Оккама для понимания причин катастрофы было бы достаточно того, что посадкой руководят политики. Которые на предложение зайти на второй круг или вообще подождать, покуда нагнанный русскими под Смоленск искусственный туман рассеется, и сесть в Минске, отвечают: "Он взбесится", - имея в виду Качиньского. Больше того, в Польше есть и такие деятели, которые считают, что руки Качиньского обагрены кровью невинных жертв, принужденных к исполнению долга. Заявляют они это громко. Во всем винят неуемные амбиции президента, а кому и это блюдо покажется пресным, тем подсаливают: Качиньский в то утро был пьян.
По мне, так это уже лишнее: Качиньскому вовсе не требовался допинг, чтобы, собираясь в Катынь, сформировать высокопоставленную команду и совершить этот трагический перелет. Ему было вполне достаточно его обычного политического тонуса.
Но поскольку простую правду признавать страшно не хочется, сущности множат изо всех сил, отодвигая Оккама вместе с Паскалем куда подальше.
Наши со Степаном Молотом чудачества в целом безобидны и даже будят в людях интерес к истории и прочим наукам, чего официальная точка зрения не делает по своей скучной сути. А вот предположения прокурора ничего, кроме скрытой злости, не несут: эх, хорошо бы доказать, что русофоба-президента укокошили русские! И, между прочим, 37% поляков считают, что именно наши диспетчеры чего-то не так объяснили их пилотам. Хотя надо отдать здравомыслию поляков должное. Может, они нас и не сильно любят, но точку зрения фантазера-прокурора поддерживает только 11%. Столько опрошенных предполагает в катастрофе некий российский злой умысел.
А значит, внутренне готовы к подтверждению версии с искусственным туманом. Ждут ее. Страдают, что не подтверждается. И тут я полез в интернет за уточнением цитаты из Льва Толстого, которая казалась мне весьма уместной, поскольку Лев Николаевич в "Ответе польской женщине" призывал поляков и русских не собачиться, а стать братьями меж собой и всеми прочими народами. "Самый верный признак истины - это простота и ясность. Ложь всегда бывает сложна, вычурна и многословна". Правда, я обнаружил рядом насмешливое: "И это сказал человек, написавший "Войну и мир". Остроумно.
Однако верю: сколько бы умами острыми, но сиюминутными ни колебались основы, а Толстой с Оккамом и Паскалем выдержат. И не так их испытывали. История с туманом, как и с утренним пьянством Качиньского, рассеется. Цепь осьминожьей удачи рано или поздно порвется в согласии с теорией, на тысяче попыток приблизившись к 50 на 50. А Клава утречком, воровато прячась в полушалок и счастливо улыбаясь, вернется домой. Эту победу науки не без зависти констатируют ее соседки.
