Воруйте с прибылей!
В столичном Театре Сатиры коренной одессит с петербургской молодостью, московской зрелостью и пропиской, народный артист России Роман Карцев отметил свое 70-летие под овации друзей и хохот везучей публики, доставшей билеты на праздничный перформанс юбиляра. "Меня сегодня, кстати, Путин поздравил, - заметил по ходу действа Роман Андреевич. - Может, потом еще и наградят чем-нибудь. Будет, что нести на подушечках на прощальной церемонии. А то пока у меня всего одна советская медаль "За трудовую доблесть"...
Не записной весельчак и не грустноватый шут. Роман Андреевич Карцев, он же Кац Роман Аншелевич, - просто артист с генетическим чувством юмора двух народов - вечного еврейского и краткосрочного советского. Юмора, всегда имеющего солоноватый привкус Черного моря и других морей, по побережьям коих рассеялись карцевские слушатели.
Большинство миниатюр в исполнении Карцева (а прежде в исполнении сплоченного дуэта Карцев - Ильченко) - это смех сквозь грусть и ностальгию, соседство гордости и незащищенности, смачности и тщеты, веры и безнадежности. И 20 мая, на 70-летие, небеса преподнесли Роману Андреевичу столь же контрастный расклад чувств. Коллеги-актеры - Сергей Юрский, Наталья Тенякова, Вениамин Смехов, Александр Филиппенко - шли на радостный вечер к другу-комику, вспоминая скорбную утреннюю весть о кончине Олега Янковского, завещавшего всем: "Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!".
Не назвав имени еще одной до срока угасшей "ленкомовской" звезды, Карцев, тем не менее, очевидно помянул Янковского в преамбуле к одному из номеров во втором отделении своей программы, скроенной сбалансированно и динамично. Что, видимо, оценил и сам юбиляр, заметив: "У меня отменное чувство ритма. Я знаю, как сохранять внимание публики". А тут и спорить не о чем!
О зрителях именинник заботился в Сатире с первых минут. Его еще и на сцене не было, а народ уже погрузился в видеоколлаж исторических номеров Карцева, начиная с легендарного черно-белого "Аваса", того, где партнером совсем молодого Ромы был сам Аркадий Райкин. После того как с экрана теплые, почти родственные слова о Карцеве произнес Зиновий Гердт, юбиляр, в темном костюме, предстал перед переполненным залом. "Многие опаздывают, так чтоб вы даром не сидели, мы вам кино включили", - объяснил Карцев и плавно погрузился под болеро Равеля в известную интермедию "Гурман", написанную Михаилом Жванецким и поставленную Михаилом Левитиным. "Дайте мне бифштекс с кровью, но мидл..." - требовал Роман Андреевич и к финалу номера уже всем, полагаю, казалось, сколь сытно удалось поесть.
Далее пошел разговор за Одессу. "Дмитрий Михалыч Козак - великий администратор Одесской филармонии всегда стоял на улице, а дело делалось без него...". Это та самая миниатюра с одним из сакраментальных призывов к соотечественникам, актуальным во все времена: "Не воруйте с убытков, воруйте с прибылей...".
До антракта и после него всего в концерте было поровну: гурманства, местечковости, Одессы, мемориальности, философичности, сентиментальности, азарта, приглашенных звезд. Из последних первым появился Иосиф Кобзон, представленный Карцевым как человек, благодаря которому они с Ильченко в олимпийский год, 29 лет назад, оказались в Москве. Последовали подробности того, как Иосиф Давыдович помог молодым артистам получить вместо двухкомнатной квартиры трехкомнатную. "Ты помнишь, Иосиф?" - поинтересовался Карцев у Кобзона. "Главное, чтобы ты помнил", - по-отечески ответил наш всемогущий певец и, назвав себя и виновника торжества "ассимилированными евреями, которые захватили Россию", запел одесскую песню.
Наконец добрался в Театр Сатиры из аэропорта Семен Альтов - давний автор текстов для Карцева. Рассказал про свою дорогу так: "50 минут летел из Питера и три часа ехал сюда из "Шереметьева". Минут сорок машина стояла возле Кремля. Нигде власть не бывает так близка к народу. Мы стоим, они едут".
Дослушав Альтова, Карцев продолжил произведениями собственного сочинения - светлой лирикой, посвященной Виктору Ильченко, которую Роман Андреевич написал в бизнес-классе самолета по пути из Австралии, и шикарной сочной миниатюрой о встрече во сне с Чарли Чаплином и прогулке с ним по одесскому Привозу и прочей нашей реальности. "Кто это? - поинтересовался Чаплин. - Это новые русские бабки, - ответил я . - А где старые? - Старые были не все русские". В концовке повествования Карцев набрел на душераздирающий вопрос. Осознав (во сне), что на Привозе Чаплина не узнают, он задумался: "Если его уже не помнят, так же могут забыть и "Аншлаг"!".
После антракта вышел король, то есть Михал Михалыч Жванецкий, получивший в этот день очередную награду от президента в Кремле. Карцев прочел свое посвящение и в его честь, где фразой, вызвавшей громовой смех публики, стала строка: "Помнишь, Миша, как к нам подошел Михаил Галустян из "Нашей Раши" и сказал: "Я на вас вырос!". "Что ж ты, сука, дальше не растешь?" - спросил ты его".
Жванецкий поддержал градус сатиры "Памяткой престарелому сорванцу" и монологом "Евреи бывают разные". Это оттуда: "В стране, которую, кроме него, никто своей родиной не считает, он, видите ли, считает. Он желает, чтобы в ней всем было хорошо. Вокруг него территория пустеет. Он ярко и сочно себя обозначил и давно уже бежит один, а настоящая жизнь разместилась совсем в другом месте...".
После Жванецкого можно было только петь. Спела Лариса Долина под аккомпанемент прилетевшего в этот день из Лондона саксофониста Игоря Бутмана. "Ты ж артист, Ромка! Артист не плачет. А если плачет - за хороший гонорар".
Именинник откровенно плакать не стал, но оставшуюся часть вечера наполнил благородным сплином. Сначала вышел в костюме Асисяя с парочкой надувных телефонов и сделал пародию на знаменитый номер своего "любимого клоуна Вячеслава Полунина". Потом пропел песню из готового выйти в российский прокат фильма "Улыбка Бога, или Чисто одесская история", где сыграл портного. И, наконец, запрокинув голову, встал перед подвешенным на приличной высоте экраном и, вглядевшись в фото, на котором задорно улыбаются три молодых человека - Рома Карцев, Миша Жванецкий и Витя Ильченко, - прочел незабвенную, интимную, щемящую зарисовку-поэму: "Три внутренних мира идут по Пушкинской к морю... Мы пойдем достойно, потому что у нас есть дело". Далее - полный свет в зал и вереница друзей и поклонников с букетами к Карцеву на сцену. Да, забыл, - к этому моменту он уже в светлом костюме.
