Широкая масленица: Блины и их последствия
Прежде чем рассматривать старые открытки из коллекции нашего автора, известного коллекционера Владимира Лебедева, прочтите несколько извлечений из газет столетней давности. Они взяты из вышедшей несколько лет назад книги "Москва повседневная. Очерки городской жизни начала XX века", авторы - Владимир Руга и Андрей Кокорев. В то время по Покровке еще гоняли коров, а на Сухаревской площади размещались огороды. Рассказывается в книге о буднях и праздниках горожан разных сословий. Рассказывают, кроме авторов (так построен этот прелюбопытный труд), репортеры, обозреватели, очеркисты тогдашних газет "Утро России", "Раннее утро", "Московский листок", "Голос Москвы", "Русское слово", различных иллюстрированных журналов. Пятьсот выписок украсили живую, сочную, многокрасочную картину быта горожан. Одна из глав книги посвящена масленичной традиции.
Разгульная, веселая неделя, когда почему-то всякий, обыкновенно весьма умеренный, обыватель считает своим священнейшим долгом есть и пить совершенно неумеренным темпом... Блины и их неизменные спутники: зернистая икра, семга, сметана - вот интересы масленичной недели... Напитки всех сортов и видов - вот ее злоба дня!
Сообразно с усиленным "питанием" идет и усиленное веселье! Последняя театральная неделя - это какая-то каторжная работа для актеров и какое-то судорожное веселье для публики... Спектакли днем и вечером... Все спешат навеселиться на весь длинный Великий пост...
При наступлении этой недельки жизнь обывателя совершенно выскакивает из колеи и несется, сломя голову, где попало и как попало, забывая совершенно вчерашний день и уж нисколько не думая о дне завтрашнем...
Все закружатся, все словно угорят и будут охвачены такою жаждою веселья, что удовлетворить этужажду почти невозможно. Одним словом - Масленица как бы обязывает обывателя веселиться во что бы то ни стало. Иному совсем не до веселья - и средств у него для этого мало, и дома неурядицы, и на плечах тяжелым бременем лежат то забота, то недуг какой-нибудь, но тем не менее и такой субъект старается забыть свои недуги, добывает где-нибудь презренного металла и старается погулять, как может и как умеет... Гуляет богач, гуляет старый и молодой, гуляет оптимист и пессимист, а при этом развеселом гулянии считается необходимостью как можно больше проглотить блинов, хотя бы эти блины были человеку не по нутру...
Блин является то в виде легкого, воздушного, похожего на кружево печенья, которое можно скушать безнаказанно человеку с самым нежным организмом, то является жирным куском теста, которое может переварить лишь тот желудок, про который говорится, что он "топор сварит", а затем блины совершенствуются изобретательностью хозяек, поваров и кухарок до такой степени, что становятся положительно непохожими на своего прародителя, каким может считаться русский гречневый блин...
Пьянствует на Масленой Москва, вся пьянствует, поголовно. Городовые и дворники по улицам не успевают подбирать "тела". В захолустных переулках этих тел, впрочем, никто не подбирает. Когда Масленица окончится, все эти "тела" опять людьми станут и, почесывая ушибленные места, за дело примутся. А без ушибов, говорят, во время разгула в Москве никак нельзя.
...Заглянул к "Яру", в "Стрельну", даже в большие городские трактиры. Вижу: точно, нельзя без ушибов.
- Шибко пьют?
На этот мой вопрос половой только ухмыльнулся и конфиденциально доложил:
- Масленица еще не началась, а вот уже почетный гражданин и коммерции советник Илья Ильич Перкалёв вчерась, выходя от нас после блинов с выпивкою, запел диким голосом... В швейцарской швейцара Никандру за барышню принял и в руку его поцеловал, а даме, тут случившейся, сунул в руку гривенник. На подъезде очинно кричать изволили.
- Домой, накричавшись, поехал?
- Какое домой! Вы, сударь, наших московских обычаев не знаете. Домой их степенство попадут денька через два - и то если будет милость Божья...
Переполненные вагоны трамваев подвозят все новые и новые "партии" масленично настроенной публики. Шум, гам, свист... (о "гулянье" на Девичьем поле близ Новодевичьего монастыря. - "Известия"). На первом плане, конечно, карусели. Гармонисты залихватски ожаривают марши. А деревянные кони с испуганно-выпученными глазами неутомимо скачут. Очень много "амазонок", предпочитающих "кавалерийское" седло более или менее удобному месту в коляске...
И на все время были стихи Р. А. Менделевича, подводившие итоги Московской "широкой" Масленице:
Воскресенье. День "прощеный"./ Эпилог. Последний тост./ На пороге строгий, сонный/ Уж стоит Великий пост:/ Затихает шум веселья,/ Истреблен блинов запас,/ В перспективе - боль похмелья,/ Редька, хрен, капуста, квас!...
