Путешествие телеграфа из Петербурга в Москву

К юбилею Центрального телеграфа Главное архивное управление Москвы подготовило и выставило в Мосгордуме на Петровке, 22 исключительно интересную и поучительную экспозицию "Центральный телеграф - 155 лет. Вчера. Сегодня. Завтра". Изучение подлинных документов наталкивает на весьма любопытные аналогии. Не только относительно развития современных средств связи, но и нашей новейшей истории.

Стратегический объект

Как и многое другое в нашей жизни, телеграф пришел в Москву из Питера. Первая в стране действующая опытная телеграфная линия была проложена в 1836 году именно в Санкт-Петербурге, а вовсе не у нас. Позже телеграфные провода протянулись вдоль линии строившейся тогда железной дороги между Петербургом и Москвой. Именно поэтому первая в Белокаменной телеграфная станция 155 лет назад — 1 октября 1852 года — прописалась в здании Николаевского (ныне Ленинградского) вокзала, а не где-то еще.

Устройством "стратегического объекта связи", связывающего две столицы, как и заведено, занималось военное ведомство. А сам объект, что тоже вполне логично, уже через четыре года перевели на территорию Кремля. Позже станция переехала в частный дом коллежской советницы Бабиной в Газетном переулке, а оттуда — в специально приспособленное здание по соседству с Почтамтом на улице Мясницкой (решение о переселении было принято после тщательного изучения отправления и принятия депеш москвичами, обитающими в разных районах города). Когда в городе появилось много телеграфных отделений, телеграф на Мясницкой стал называться центральным. А в 1920-е годы, когда ему стало тесно на старом месте, в самом начале Тверской улицы было построено спроектированное архитектором Иваном Рербергом и завершенное к 10-й годовщине Октябрьской революции новое здание Центрального телеграфа.

Кстати сказать, еще в конце ХIХ века телеграф добрался и до дачных мест в окрестностях Москвы. В те времена сливки общества проводили летние месяцы отнюдь не на Рублевке, а в Бутове, Люберцах, Люблине, Химках, Останкине и прочих населенных пунктах тогдашней Московской губернии. Где ради удобства столичных дачников, привыкших к прелестям цивилизации, и устроили летние телеграфные конторы.

Требуются холостые и благонадежные

Чем отличился московский телеграф, так это тем, что одним из первых в России учреждений в 1865 году начал брать в свой штат представительниц слабого пола. Правда, поначалу дамам — в отличие от мужчин-военнослужащих, принимавшихся на эту службу, — позволили работать только по вольному найму и лишь в качестве эксперимента. Причем на весьма кабальных условиях: так, вплоть до 1893 года у них не было права на выслугу лет, присвоение чина и пенсии. К тому же кроме знания иностранных языков (между прочим, не английского, а французского и немецкого) от соискательниц требовались безукоризненная нравственность и полное отречение от радостей семейной жизни: иметь супруга и детей строго запрещалось под предлогом, что посторонние мысли могут помешать работе.

Справедливости ради скажем, что и нижним чинам кремлевской телеграфной станции мужского пола, которые в те времена звались сигналистами, в 1857 году было предписано не вступать в брак ни под каким предлогом, "ибо это несовместимо с родом их службы, требующим жительства и постоянного пребывания при самом телеграфе, куда женщины впускаемы быть не должны".

Перед тем как заступить на службу на особо важный стратегический объект (недаром же в октябре 1917 года Владимир Ленин призывал соратников-большевиков первым делом занять "почту, телеграф, телефон"), будущим телеграфистам обоего пола необходимо было также предъявить справку о благонадежности из полиции и принести присягу в церкви на верность царскому правительству.

Если судить по тому, что в числе первых женщин, работавших на московской телеграфной станции, были дочери коллежских асессоров (чин 8-го класса, которым обладал небезызвестный Павел Иванович Чичиков) Вера Гончарова и Олимпиада Серебрякова и дочь титулярного советника (чин 9-го класса, дававший личное дворянство) София Шор, то статус, а вместе с ним и материальное положение служащих телеграфа в конце позапрошлого века были достаточно высоки. Но уже в годы мировой войны, в октябре 1915 года, министерству внутренних дел поступило высочайшее повеление рассмотреть законопроект об улучшении материального положения чинов почтово-телеграфного ведомства (слияние двух независимых прежде ведомств произошло еще в 1884 году) "ввиду усилившейся дороговизны жизни и материальной их необеспеченности".

"Помешало северное сияние"

В 1852-м, когда московский телеграф разместился на Николаевском вокзале, на нем работали только два стрелочных аппарата, способных передать всего 25 слов в час. В 1854-м их сменили аппараты Морзе, но и у них были большие проблемы со скоростью. Ситуация изменилась, когда англичанин Ч. Уитстон изобрел перфоратор для набивания в бумажной ленте дырок, соответствующих точкам и тире азбуки Морзе, и стало возможно передавать до 500 букв в минуту, то есть в 5—6 раз больше, чем при ручной работе с помощью ключа.

Правда, работа на закупленных в 1880 году двух первых заморских аппаратах системы Уитстона, установленных в зале московского телеграфа (один из них обеспечивал связь Москвы с Петербургом), поначалу не заладилась. На выставке в МГД можно прочесть забавный документ — объяснительную записку насчет того, почему оказался неудачным обмен депешами между двумя столицами утром 20 января 1881 года. По версии телеграфистов, причиной стало неудовлетворительное действие аппарата "вследствие бывшего в то время северного сияния" (начальство усомнилось и выдвинуло свою гипотезу — "неумение обращаться с упомянутым аппаратом"). Как разрешился этот технический спор, неизвестно