Если сердце плачет...
Смирнова до последнего дня любила людей - не всех, но многих. И себя - как положено истинной женщине. Любила кино. Любила говорить и писать правду, потому что с правдой жить легче. Обожала высокие каблуки, красивые прически, наряды, комплименты, юбилеи... Возраст свой не только не прятала - напротив, с определенного момента в вольных беседах со зрителями даже позволяла себе набавить год-другой - для пущего эффекта.
Лидия Смирнова — это легендарная Шурочка, которая в 1940 году сообщила стране, занятой радикальными преобразованиями действительности, что "звать любовь не надо, явится незваной". Мысль была не слишком нова и к тому же вопиюще аполитична, однако запала советскому зрителю в душу. Черно-белый расклад героев и довольно плоская мораль "Моей любви" современной публикой практически забыты, но "Если все не так, если все иначе..." поют до сих пор.
После картины, снятой режиссером Коршем-Саблиным, Смирновой начали подражать. Что опять-таки выглядело сомнительно с точки зрения социалистической морали. Поскольку молодая актриса во время съемок получила от постановщика лишь два ключевых указания: надевать платье на голое тело и почаще облизывать губы...
Смирнова была не самой красивой актрисой советского кинематографа, не самой героической, не самой трогательной, и — царство ей небесное — не самой талантливой, хотя талант Смирновой масштабен и бесспорен. Она была такой, чему и названия-то в ту пору не существовало, — самой чувственной. Первые красавицы советского экрана не пользовались таким бешеным мужским успехом, каким на протяжении нескольких десятилетий была избалована Лидия Смирнова.
Впрочем, слово "избалована" здесь не очень уместно. Прочитайте, если не читали, книгу Смирновой с тем же названием — "Моя любовь", и вы поймете, что Лидии Николаевне выпала полноценная женская доля. Со страстями, ошибками, потерями, жертвами и трудным раздвоением души. Жизнь свою она — стопроцентная женщина — измеряла не профессиональными успехами, а любовными историями. Потому и книжка ее в момент выхода многих шокировала. Особенно коллег. Особенно ровесников, которым репутация святош тоже не грозила. "Как можно?! Она с ума сошла! Я бы никогда..." — возмущались седовласые мэтры, не понимая, что у них за спиной — интрижки, а у Смирновой — ее любовь.
Смирнова никогда не любила корысти ради. Если считала, что все серьезно, начинала жизнь с чистого листа — с чемодана и комнаты в коммуналке. А если сомневалась, на компромиссы не шла. Отказала, скажем, Исааку Дунаевскому, чье потрясающее эпистолярное творчество широко представлено в книге...
Две главные ее любови — режиссер Константин Воинов и второй муж, оператор Владимир Раппопорт, запечатлели свою преданность на пленке. У Воинова она стала Зинаидой Москалевой в "Дядюшкином сне" 1966 года и уморительной утконосой свахой в "Женитьбе Бальзаминова". Раппопорт оставил нам романтическую продавщицу Дуську, по которой сохнут и механизаторы, и деревенские интеллигенты, и даже строгий детектив Анискин косит в ее сторону неравнодушным глазом: "А ну-ка, причепурься, причепурься..."
Помните: куда бы ни приходила Дуська, везде она оставляла ветку рябины — эмблему зрелой и очень русской красоты. Лидии Смирновой не стало, когда снова начали наливаться по садам рябиновые гроздья. Зрелая, полная, красивая жизнь закончена.
