Черные дни 50-й армии
Черные дни 50-й армии
2011-04-15T10:49:29+04:00
2011-04-15T10:49:29+04:00
Партийный переулок, д. 1, к. 57, с. 3
115093
Москва, Россия
info@iz.ru
Немцы дневник Шабалина перевели и в качестве интересного трофея переслали командованию гитлеровской 2-й танковой армии с пометками: "Дневник дает интересную картину... показывает, что напряжение в войсках противника больше, чем у нас ... необходимо сделать предметом поучения войск..." После войны немецкий текст был обнаружен в германских военных архивах, вновь переведен на русский. Теперь уже наши изучили его как немецкий трофей - и сдали в архив советский
0
50-я армия сдерживала рвущуюся к Москве 2-ю немецкую танковую армию Гудериана
Читать iz.ru в
Фронтовые дневники - редкость: особые отделы их запрещали, опасались, что записи могут попасть к врагу и будут использованы против нас. Начальник особого отдела 50-й армии, входившей в 1941-м в состав Брянского фронта, майор НКВД Иван Савельевич Шабалин по долгу службы должен был следить, чтобы другие дневников не вели. Но сам вел (по привычке? надеясь, что с ним-то ничего не случится?). Но случилось - и именно то, чего боялись: Шабалин погиб, его записи попали к немцам.
Немцы дневник Шабалина перевели и в качестве интересного трофея переслали командованию гитлеровской 2-й танковой армии с пометками: "Дневник дает интересную картину... показывает, что напряжение в войсках противника больше, чем у нас... необходимо сделать предметом поучения войск..." После войны немецкий текст был обнаружен в германских военных архивах, вновь переведен на русский. Теперь уже наши изучили его как немецкий трофей - и сдали в архив советский. Сейчас этот материал хранится в Государственном архиве Российской Федерации. "Известиям" его предложили историки Николай ПОБОЛЬ и Павел ПОЛЯН. Публикуется с сокращениями.
"Принял дела. Аппарат бежит"
Первые записи коротки и деловиты. 12.8.1941 г. Шабалин выехал из Улан-Уде в Москву. "На вокзале провожали меня Надежда, Петров, Ильин и Козырев. Мое мнение: надолго, может быть, даже навсегда расстаюсь я с моей семьей и моими добрыми, дорогими друзьями". 21.8.1941 г. прибыл в Москву " и к моему удивлению немедленно получил назначение". "Начинаю с формирования Особого отдела 50-й армии". "Был в наркомате. Читал приказ. Получил звание майора государственной безопасности". "Получаем обмундирование. Я принес товарищу Борисковскому шинель". Вскоре Шабалин и его отдел добрались до места назначения - деревня Вышковичи близ Брянска. И тут - тревожная запись: "29.8.41. Принял дела. Аппарат бежит. Противник предпринимает налеты на г. Брянск. Самолеты немцев безнаказанно летают. Наших ястребков пока что не видно".
"Знает ли Москва положение дел?"
(...) 4.9.41. Брянск сильно пострадал от атак немецкой авиации. Целые кварталы разрушены. При посещении линии фронта я купался в Десне. Наблюдал бомбардировку нашей передовой линии немецкой авиацией. Атака продолжалась почти 2 часа и была ожесточенной.
6.9.41. Армия не является такой, какой мы привыкли представлять. Громадные недостатки. (...) Положение с личным составом очень тяжелое. Почти весь подобран из людей, родина которых занята немцами. Они хотят домой. Бездеятельность, отсиживание в окопах деморализуют красноармейцев. Есть случаи пьянки командного и политического состава. Люди иногда не возвращаются из разведки. Говорил с командующим армией. Знает ли Москва действительное положение дел?
"Это не война, а пародия"
1.10.41. Я встал рано утром. Из Москвы прибыли т.т. Тутушкин и начальник особого отдела фронта Бегма. Выехали в дивизии. В дивизиях дело обстоит неблагоприятно как с нашим аппаратом, так и с командно-политическим составом. Он работает плохо. Уроком будет для нас произошедшая катастрофа с 42 красноармейцами в 258-й стрелковой дивизии и подобное же дело с 18 людьми в 217-й дивизии (видимо, речь идет о переходе или сдаче в плен. - "Известия"). Позорно, что расследование дела не приносит результата.
ВЫВОД. Положение 50-й армии не блестяще. От нас и от командования требуются жесткие мероприятия. Многие военные инстанции и часть нашего аппарата работают все еще как в мирное время. Ночью люди на передовых позициях спят; немцы выставляют посты и уходят для ночевки в деревню. Это не война, это пародия.
2.10.41. я встал в 8 часов утра, позавтракал: хлеб, сыр, чай с сиропом. Лежит донесение о том, что противник наступает на фланге 13-й армии.. У нас беспрерывно слышна артиллерийская стрельба. Вчера был захвачен военнопленный немец, оборванный и обовшивевший молокосос. Настроение у них нисколько не воинственное. В голове у них пустота, буквальный мрак. Я этого не ожидал.
В 17.00 противник наступает по всему фронту, на нескольких участках он оттеснил наши войска, форсировал Десну.
"Сколько людей расстреляли вы за это время?"
3.10.41. Я спал в землянке. Встал в 7.30. Кричат, что прибыл тов. КОЛЕСНИКОВ. Мы обменялись мнениями. Позорно, что враг снова одержал победу, прорвал позицию 13-й армии, занял гор. Кромы, находящийся в 30 км от Орла. Отрезает нас. (...) Выехали на участок 258-й дивизии. Огонь нашей артиллерии силен, пехота готовится к атаке. Есть приказ возвратить потерянные позиции. Вечером, когда я пишу эти строки, положение еще не прояснилось. Подразделения связи работают плохо. Штаб - то же самое. В тылу сидят трусы, которые уже готовятся к отступлению. О боже, сколько льстецов здесь! К. говорит, что в Орле НКВД уже эвакуируется. Но от нас до Орла еще 150 километров! Хорошо продуманный штурм - и немцы побегут. Их силы в сравнении с нашей армией, видимо, истощены, и наше отступление кажется немцам отчасти неожиданностью. Еще 1.Х.41 у нас появился один немецкий солдат и заявил: "Завтра мы атакуем вас по всему фронту". Он видел в нашей армии силу, однако эта сила задрожала и дала противнику возможность форсировать безнаказанно Десну в нескольких пунктах.
Однако на участке 258-й стрелковой дивизии наша артиллерия хорошо поработала, и противник оставил на поле боя много убитых.
4.10.41. Рано утром я с товарищем К., который прибыл из деревни Т., пошел к Петрову (командующий 50-й армией. - "Известия"). Мы сидели около 2 часов и обменивались мнениями. В 12.00 выехали в Дядьково. В пути встретили комиссара 217-й дивизии. (...).
Положение 217-й дивизии следующее: 2.10.41 немцы провели усиленную артподготовку, разбили пулеметные гнезда и перешли в атаку. Немецкая авиация не давала нашим возможность развернуться.
РЕЗУЛЬТАТ: дивизия разбита. Полк № 766, находившийся на правом фланге, потерян. От 755-го полка осталось человек 20. Дивизия потеряла руководство. Красноармейцы оставлены на произвол судьбы (...).
Сегодня немцы не наступают, только ведут разведку. По-видимому, у них здесь много сил. Нужно бы теперь наступать, но для этого ничего нет. Две бессильные армии стоят друг против друга, одна боится другую Вечером: говорят, Орел горит. Нас обошли. Весь фронт, т.е. 3 армии, попали в клещи, в окружение, а что делают наши генералы? "Они думают". Уже стало привычкой: "Я уклоняюсь от окружения, мы сдаем фронт", а что же теперь? Но, надо сказать, отдельные участки фронта удивительно устойчивы, это было врагу неприятно. Но, несмотря на это, мы уже наполовину окружены, что будет завтра?
Говорил с командующим армией генерал-майором Петровым. Он сказал, что фронт не может больше помочь, и спросил меня: "Сколько людей расстреляли вы за это время?" Что это должно означать?
Комендант принес литр водки. Ах, теперь пить и спать, может, будет легче. Перспективы войны далеко не розовы.
"Они потеряли голову!"
5.10.41. Мы встали в 8.00 утра. Я поехал бриться. Большая очередь, не стал ожидать. Поехал на участок 260-й стрелковой дивизии. (...) С начальником особого отдела тов. Клейманом пошел обедать. Обед был отличный, обслуживание тоже. Дивизия отошла очень немного, имеет большие потери, против нее противник сосредоточил 3 дивизии. Немцы идут в атаку во весь рост. Наши солдаты буквально косят их.
ВЫВОДЫ: дивизия дерется отлично, красноармейцы храбры.
Немецкие солдаты имеют только куртки, они снимают с убитых красноармейцев шинели и носят их. Для отличия отрезают рукава до локтей. Танки отправились в направлении Брянска.
6.10.41. В 9.00 К. возвратился с фронта. Говорит, что штаб переехал. Остались военный совет и оперативный отдел. Особый отдел полностью отрезан. Он (К.) возвратился поэтому к нам. Был около 2 часов, теперь едет в штаб фронта. У него болит сердце. Я не советовал ему ехать, затем сказал: "Поезжай, только вечером возвращайся обратно". В 15.30 сообщили, что танки противника окружили штаб фронта. Происходит стрельба. (...) Брянск горит, мосты не взорваны. Гвардейский дивизион уехал в распоряжение командира 290-й пехотной дивизии. Паники нет, но состояние нервозное.
В 5.00. Я в землянке, машина готова к отъезду. Жаль товарища К. Весьма возможно, он наткнулся на танки противника. У него было такое предчувствие, и он не находил себе места. Генерал принимает предварительные решения, ждет указаний Москвы. (...) Неизбежность окружения всего фронта, а не только нашей армии очевидна.(...). Руководство фронта потеряло управление и, вероятно, голову. Было бы лучше предоставить армии возможность самостоятельных действий.
Сдача Брянска
7.10.41. Я встал очень рано. Идут бои за городом Брянском. Оба наши полка 154-й дивизии отражают наступление врага. В 6.00 часов вечера противник занял большую часть Брянска. Имеется решение менять командный пункт. В 18.00 мы покинули город Брянк согласно приказу об отходе. Мы оставили также город Орел. (...)
Ничего подобного поражению Брянского фронта история еще не видела. Противник подошел сзади и окружил почти 3 армии, т.е. по меньшей мере 240 тысяч человек. Прибыл приказ из Москвы: "Весь фронт должен отойти". Кажется, начнется бегство людей. Последние дни мы не видели ни одного нашего самолета. Мы сдавали города почти без боя. Командование фронтом потеряло руководство с первых дней немецкого наступления. Говорят, что эти глупцы уже изъяты и отправлены в Москву.
Отступление! Все усилия, которые были приложены для укрепления оборонительной зоны, оказались напрасными. Гигантские усилия! Командование фронтом передано Петрову. Я прихожу, он говорит: "Ну меня тоже скоро расстреляют". "Почему же?" - спрашиваю. "Да, - говорит он, - меня назначили командовать всем фронтом". Я отвечаю: "Если вас назначили, то вы должны браться за дело и стремиться к победе". "Но ты же видишь, в каком положении фронт. Я еще не знаю, что осталось от этих двух армий (3-й и 13-й) и где они находятся".
"Где фронт, где тыл - трудно сказать"
(...) 10.10.41 Мы спали вчетвером в одной машине. В 7.00 встали. Очень холодно. Идет снег, он падает большими хлопьями. Мы позавтракали из старых запасов. В 11.00 выехали в район Хвастовичи. По дороге движется масса машин и людей. Грязь непролазная, вся дорога превратилась в тягучее тесто.
11.10.41. Убит товарищ Миша Чернецов при взрыве бомбы. Мне очень жаль этого симпатичного человека. Его похоронили в деревне Огорь около школы у липовой аллеи.
В 1.30 немцы начали обстреливать поле вблизи штаба из минометов. Штаб фронта уехал в беспорядке в Авдеевку. На дороге уже господствовало беспорядочное нагромождение техники. Над нами кружились 4 немецких самолета. Положение для армии печально: где фронт, где тыл - трудно сказать. Кольцо вокруг армии сужается.
12.10.41. В 5.00 утра мы прибыли в д. Буяновичи. Немедленно позавтракали, я выпил стакан водки и лег спать в машину. В 10.00 утра меня разбудили. Оказалось, что, когда я спал, немецкие самолеты сбросили 4 бомбы и обстреляли деревню из пулеметов. 2 человека убиты. Население здесь не очень дружелюбно. Это нужно отметить. В 1.30 немцы начали вести сильный минометный огонь. Штаб быстро направился на Фроловку. Наблюдал беспорядочное бегство штаба армии. Командующий проехал мимо и показал рукой на лес...
(Так Шабалин попадает в окружение. Прорваться не удается. Войска скитаются по лесам.).
"Мы двигаемся медленно, застряли в болоте"
13.10.41. Всю ночь я не сомкнул глаз. Сильный холод. Нет ни перчаток, ни теплого белья. Я хожу в гимнастерке. Мы двигаемся очень медленно, застряли в болоте.(...)
14.10.41. Противник оттеснил нас в кольцо. Непрерывная канонада. Дуэль артиллеристов, минометчиков и пулеметчиков. Опасность и ужас почти целый день. Я уже не говорю о лесе, болоте и ночевке. С 12-го я не спал. Со 2 октября не читал ни одной газеты.
15.10.41. Это ужасно! Кружится голова. Трупы, ужас войны, мы непрерывно под обстрелом. Снова я голоден и не спал. Я достал фляжку спирта. Ходил в лес на рекогносцировку. У нас полное уничтожение. Я пишу в лесу у огня. Утром я потерял всех чекистов, остался один среди чужих людей. Армия распалась.
16.10.41. Я переночевал в лесу. Уже три дня не ел хлеба. В лесу очень много красноармейцев. Командиры отсутствуют В течение всей ночи немцы обстреливали лес оружием всех видов. Около 7 часов утра мы встали и пошли на север. Я нашел маленькое одеяло, полевую фляжку и сумку. С утра идет дождь. Затем он перешел в мокрый снег. Мы промокли до нитки. Ужасная жажда, пьем болотную воду. Видели немецкий обоз, пропустили его мимо.
19.10.41. Всю ночь мы шли под проливным дождем через болотистую местность. Непроницаемый мрак. На мне нет больше ни одной сухой нитки. Правая нога опухла, двигаться ужасно тяжело. На рассвете остановились в лесу. С большим трудом я обсушился у огня и оделся, не поев и не поспав. Предстоит нам теперь путь через безлесную местность. Мы разделились на две группы. Половина из нас не имеет оружия. Слышна стрельба легких пулеметов и минометов.
* * *
Пометка на архивном документе. "На этом заканчивается дневник. На следующий день 20.10.41 года ШАБАЛИН встретился с генерал-майором ПЕТРОВЫМ, вместе с которым погиб юго-западнее Пассеки (название не очень разборчиво. - "Известия") в 16.00 часов".
СПРАВКА
ШАБАЛИН Иван Савельевич (1902-1941). Из крестьян. Участник Гражданской войны. С февраля 1929-го - в органах ОГПУ-НКВД. Последняя предвоенная должность - нарком государственной безопасности Бурят-Монгольской АССР.
ПЕТРОВ Михаил Петрович (1898-1941). Командующий 50-й армией, генерал-майор. Герой Советского Союза. Участник штурма Зимнего, Гражданской войны, войны в Испании (там и получил Звезду Героя). Закончил пехотную школу, бронетанковые курсы усовершенствования командного состава, Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба. Похоронен в Брянске.
50-я армия. Входила в состав Брянского фронта (командующий - генерал-полковник А. Еременко). Сдерживала рвущуюся к Москве 2-ю немецкую танковую армию Гудериана. Во время трагических событий, описываемых в дневнике И. Шабалина (прорыв фронта и окружение), в 50-й армии погибло около 90 тысяч человек. Тем не менее свыше 12 тысяч бойцов сумели пробиться к своим. Армия продолжила воевать и боевой путь закончила уже под Кенигсбергом.
Письмо из книги "Я это видел"
Из окружения не смогли вырваться целые дивизии, армии, даже штабы фронтов. В Северной Осетии под городом Малгобек в ноябре 42-го погибли тысячи солдат и офицеров. Среди них - мой брат, лейтенант. В семьях пропавших, успевших стать отцами, уже поднялись не только дети и внуки - правнуки. И для многих продолжается трагедия недоказанной правоты.
Николай Петрович Галкин, Сочи
Немцы дневник Шабалина перевели и в качестве интересного трофея переслали командованию гитлеровской 2-й танковой армии с пометками: "Дневник дает интересную картину... показывает, что напряжение в войсках противника больше, чем у нас... необходимо сделать предметом поучения войск..." После войны немецкий текст был обнаружен в германских военных архивах, вновь переведен на русский. Теперь уже наши изучили его как немецкий трофей - и сдали в архив советский. Сейчас этот материал хранится в Государственном архиве Российской Федерации. "Известиям" его предложили историки Николай ПОБОЛЬ и Павел ПОЛЯН. Публикуется с сокращениями.
"Принял дела. Аппарат бежит"
Первые записи коротки и деловиты. 12.8.1941 г. Шабалин выехал из Улан-Уде в Москву. "На вокзале провожали меня Надежда, Петров, Ильин и Козырев. Мое мнение: надолго, может быть, даже навсегда расстаюсь я с моей семьей и моими добрыми, дорогими друзьями". 21.8.1941 г. прибыл в Москву " и к моему удивлению немедленно получил назначение". "Начинаю с формирования Особого отдела 50-й армии". "Был в наркомате. Читал приказ. Получил звание майора государственной безопасности". "Получаем обмундирование. Я принес товарищу Борисковскому шинель". Вскоре Шабалин и его отдел добрались до места назначения - деревня Вышковичи близ Брянска. И тут - тревожная запись: "29.8.41. Принял дела. Аппарат бежит. Противник предпринимает налеты на г. Брянск. Самолеты немцев безнаказанно летают. Наших ястребков пока что не видно".
"Знает ли Москва положение дел?"
(...) 4.9.41. Брянск сильно пострадал от атак немецкой авиации. Целые кварталы разрушены. При посещении линии фронта я купался в Десне. Наблюдал бомбардировку нашей передовой линии немецкой авиацией. Атака продолжалась почти 2 часа и была ожесточенной.
6.9.41. Армия не является такой, какой мы привыкли представлять. Громадные недостатки. (...) Положение с личным составом очень тяжелое. Почти весь подобран из людей, родина которых занята немцами. Они хотят домой. Бездеятельность, отсиживание в окопах деморализуют красноармейцев. Есть случаи пьянки командного и политического состава. Люди иногда не возвращаются из разведки. Говорил с командующим армией. Знает ли Москва действительное положение дел?
"Это не война, а пародия"
1.10.41. Я встал рано утром. Из Москвы прибыли т.т. Тутушкин и начальник особого отдела фронта Бегма. Выехали в дивизии. В дивизиях дело обстоит неблагоприятно как с нашим аппаратом, так и с командно-политическим составом. Он работает плохо. Уроком будет для нас произошедшая катастрофа с 42 красноармейцами в 258-й стрелковой дивизии и подобное же дело с 18 людьми в 217-й дивизии (видимо, речь идет о переходе или сдаче в плен. - "Известия"). Позорно, что расследование дела не приносит результата.
ВЫВОД. Положение 50-й армии не блестяще. От нас и от командования требуются жесткие мероприятия. Многие военные инстанции и часть нашего аппарата работают все еще как в мирное время. Ночью люди на передовых позициях спят; немцы выставляют посты и уходят для ночевки в деревню. Это не война, это пародия.
2.10.41. я встал в 8 часов утра, позавтракал: хлеб, сыр, чай с сиропом. Лежит донесение о том, что противник наступает на фланге 13-й армии.. У нас беспрерывно слышна артиллерийская стрельба. Вчера был захвачен военнопленный немец, оборванный и обовшивевший молокосос. Настроение у них нисколько не воинственное. В голове у них пустота, буквальный мрак. Я этого не ожидал.
В 17.00 противник наступает по всему фронту, на нескольких участках он оттеснил наши войска, форсировал Десну.
"Сколько людей расстреляли вы за это время?"
3.10.41. Я спал в землянке. Встал в 7.30. Кричат, что прибыл тов. КОЛЕСНИКОВ. Мы обменялись мнениями. Позорно, что враг снова одержал победу, прорвал позицию 13-й армии, занял гор. Кромы, находящийся в 30 км от Орла. Отрезает нас. (...) Выехали на участок 258-й дивизии. Огонь нашей артиллерии силен, пехота готовится к атаке. Есть приказ возвратить потерянные позиции. Вечером, когда я пишу эти строки, положение еще не прояснилось. Подразделения связи работают плохо. Штаб - то же самое. В тылу сидят трусы, которые уже готовятся к отступлению. О боже, сколько льстецов здесь! К. говорит, что в Орле НКВД уже эвакуируется. Но от нас до Орла еще 150 километров! Хорошо продуманный штурм - и немцы побегут. Их силы в сравнении с нашей армией, видимо, истощены, и наше отступление кажется немцам отчасти неожиданностью. Еще 1.Х.41 у нас появился один немецкий солдат и заявил: "Завтра мы атакуем вас по всему фронту". Он видел в нашей армии силу, однако эта сила задрожала и дала противнику возможность форсировать безнаказанно Десну в нескольких пунктах.
Однако на участке 258-й стрелковой дивизии наша артиллерия хорошо поработала, и противник оставил на поле боя много убитых.
4.10.41. Рано утром я с товарищем К., который прибыл из деревни Т., пошел к Петрову (командующий 50-й армией. - "Известия"). Мы сидели около 2 часов и обменивались мнениями. В 12.00 выехали в Дядьково. В пути встретили комиссара 217-й дивизии. (...).
Положение 217-й дивизии следующее: 2.10.41 немцы провели усиленную артподготовку, разбили пулеметные гнезда и перешли в атаку. Немецкая авиация не давала нашим возможность развернуться.
РЕЗУЛЬТАТ: дивизия разбита. Полк № 766, находившийся на правом фланге, потерян. От 755-го полка осталось человек 20. Дивизия потеряла руководство. Красноармейцы оставлены на произвол судьбы (...).
Сегодня немцы не наступают, только ведут разведку. По-видимому, у них здесь много сил. Нужно бы теперь наступать, но для этого ничего нет. Две бессильные армии стоят друг против друга, одна боится другую Вечером: говорят, Орел горит. Нас обошли. Весь фронт, т.е. 3 армии, попали в клещи, в окружение, а что делают наши генералы? "Они думают". Уже стало привычкой: "Я уклоняюсь от окружения, мы сдаем фронт", а что же теперь? Но, надо сказать, отдельные участки фронта удивительно устойчивы, это было врагу неприятно. Но, несмотря на это, мы уже наполовину окружены, что будет завтра?
Говорил с командующим армией генерал-майором Петровым. Он сказал, что фронт не может больше помочь, и спросил меня: "Сколько людей расстреляли вы за это время?" Что это должно означать?
Комендант принес литр водки. Ах, теперь пить и спать, может, будет легче. Перспективы войны далеко не розовы.
"Они потеряли голову!"
5.10.41. Мы встали в 8.00 утра. Я поехал бриться. Большая очередь, не стал ожидать. Поехал на участок 260-й стрелковой дивизии. (...) С начальником особого отдела тов. Клейманом пошел обедать. Обед был отличный, обслуживание тоже. Дивизия отошла очень немного, имеет большие потери, против нее противник сосредоточил 3 дивизии. Немцы идут в атаку во весь рост. Наши солдаты буквально косят их.
ВЫВОДЫ: дивизия дерется отлично, красноармейцы храбры.
Немецкие солдаты имеют только куртки, они снимают с убитых красноармейцев шинели и носят их. Для отличия отрезают рукава до локтей. Танки отправились в направлении Брянска.
6.10.41. В 9.00 К. возвратился с фронта. Говорит, что штаб переехал. Остались военный совет и оперативный отдел. Особый отдел полностью отрезан. Он (К.) возвратился поэтому к нам. Был около 2 часов, теперь едет в штаб фронта. У него болит сердце. Я не советовал ему ехать, затем сказал: "Поезжай, только вечером возвращайся обратно". В 15.30 сообщили, что танки противника окружили штаб фронта. Происходит стрельба. (...) Брянск горит, мосты не взорваны. Гвардейский дивизион уехал в распоряжение командира 290-й пехотной дивизии. Паники нет, но состояние нервозное.
В 5.00. Я в землянке, машина готова к отъезду. Жаль товарища К. Весьма возможно, он наткнулся на танки противника. У него было такое предчувствие, и он не находил себе места. Генерал принимает предварительные решения, ждет указаний Москвы. (...) Неизбежность окружения всего фронта, а не только нашей армии очевидна.(...). Руководство фронта потеряло управление и, вероятно, голову. Было бы лучше предоставить армии возможность самостоятельных действий.
Сдача Брянска
7.10.41. Я встал очень рано. Идут бои за городом Брянском. Оба наши полка 154-й дивизии отражают наступление врага. В 6.00 часов вечера противник занял большую часть Брянска. Имеется решение менять командный пункт. В 18.00 мы покинули город Брянк согласно приказу об отходе. Мы оставили также город Орел. (...)
Ничего подобного поражению Брянского фронта история еще не видела. Противник подошел сзади и окружил почти 3 армии, т.е. по меньшей мере 240 тысяч человек. Прибыл приказ из Москвы: "Весь фронт должен отойти". Кажется, начнется бегство людей. Последние дни мы не видели ни одного нашего самолета. Мы сдавали города почти без боя. Командование фронтом потеряло руководство с первых дней немецкого наступления. Говорят, что эти глупцы уже изъяты и отправлены в Москву.
Отступление! Все усилия, которые были приложены для укрепления оборонительной зоны, оказались напрасными. Гигантские усилия! Командование фронтом передано Петрову. Я прихожу, он говорит: "Ну меня тоже скоро расстреляют". "Почему же?" - спрашиваю. "Да, - говорит он, - меня назначили командовать всем фронтом". Я отвечаю: "Если вас назначили, то вы должны браться за дело и стремиться к победе". "Но ты же видишь, в каком положении фронт. Я еще не знаю, что осталось от этих двух армий (3-й и 13-й) и где они находятся".
"Где фронт, где тыл - трудно сказать"
(...) 10.10.41 Мы спали вчетвером в одной машине. В 7.00 встали. Очень холодно. Идет снег, он падает большими хлопьями. Мы позавтракали из старых запасов. В 11.00 выехали в район Хвастовичи. По дороге движется масса машин и людей. Грязь непролазная, вся дорога превратилась в тягучее тесто.
11.10.41. Убит товарищ Миша Чернецов при взрыве бомбы. Мне очень жаль этого симпатичного человека. Его похоронили в деревне Огорь около школы у липовой аллеи.
В 1.30 немцы начали обстреливать поле вблизи штаба из минометов. Штаб фронта уехал в беспорядке в Авдеевку. На дороге уже господствовало беспорядочное нагромождение техники. Над нами кружились 4 немецких самолета. Положение для армии печально: где фронт, где тыл - трудно сказать. Кольцо вокруг армии сужается.
12.10.41. В 5.00 утра мы прибыли в д. Буяновичи. Немедленно позавтракали, я выпил стакан водки и лег спать в машину. В 10.00 утра меня разбудили. Оказалось, что, когда я спал, немецкие самолеты сбросили 4 бомбы и обстреляли деревню из пулеметов. 2 человека убиты. Население здесь не очень дружелюбно. Это нужно отметить. В 1.30 немцы начали вести сильный минометный огонь. Штаб быстро направился на Фроловку. Наблюдал беспорядочное бегство штаба армии. Командующий проехал мимо и показал рукой на лес...
(Так Шабалин попадает в окружение. Прорваться не удается. Войска скитаются по лесам.).
"Мы двигаемся медленно, застряли в болоте"
13.10.41. Всю ночь я не сомкнул глаз. Сильный холод. Нет ни перчаток, ни теплого белья. Я хожу в гимнастерке. Мы двигаемся очень медленно, застряли в болоте.(...)
14.10.41. Противник оттеснил нас в кольцо. Непрерывная канонада. Дуэль артиллеристов, минометчиков и пулеметчиков. Опасность и ужас почти целый день. Я уже не говорю о лесе, болоте и ночевке. С 12-го я не спал. Со 2 октября не читал ни одной газеты.
15.10.41. Это ужасно! Кружится голова. Трупы, ужас войны, мы непрерывно под обстрелом. Снова я голоден и не спал. Я достал фляжку спирта. Ходил в лес на рекогносцировку. У нас полное уничтожение. Я пишу в лесу у огня. Утром я потерял всех чекистов, остался один среди чужих людей. Армия распалась.
16.10.41. Я переночевал в лесу. Уже три дня не ел хлеба. В лесу очень много красноармейцев. Командиры отсутствуют В течение всей ночи немцы обстреливали лес оружием всех видов. Около 7 часов утра мы встали и пошли на север. Я нашел маленькое одеяло, полевую фляжку и сумку. С утра идет дождь. Затем он перешел в мокрый снег. Мы промокли до нитки. Ужасная жажда, пьем болотную воду. Видели немецкий обоз, пропустили его мимо.
19.10.41. Всю ночь мы шли под проливным дождем через болотистую местность. Непроницаемый мрак. На мне нет больше ни одной сухой нитки. Правая нога опухла, двигаться ужасно тяжело. На рассвете остановились в лесу. С большим трудом я обсушился у огня и оделся, не поев и не поспав. Предстоит нам теперь путь через безлесную местность. Мы разделились на две группы. Половина из нас не имеет оружия. Слышна стрельба легких пулеметов и минометов.
* * *
Пометка на архивном документе. "На этом заканчивается дневник. На следующий день 20.10.41 года ШАБАЛИН встретился с генерал-майором ПЕТРОВЫМ, вместе с которым погиб юго-западнее Пассеки (название не очень разборчиво. - "Известия") в 16.00 часов".
СПРАВКА
ШАБАЛИН Иван Савельевич (1902-1941). Из крестьян. Участник Гражданской войны. С февраля 1929-го - в органах ОГПУ-НКВД. Последняя предвоенная должность - нарком государственной безопасности Бурят-Монгольской АССР.
ПЕТРОВ Михаил Петрович (1898-1941). Командующий 50-й армией, генерал-майор. Герой Советского Союза. Участник штурма Зимнего, Гражданской войны, войны в Испании (там и получил Звезду Героя). Закончил пехотную школу, бронетанковые курсы усовершенствования командного состава, Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба. Похоронен в Брянске.
50-я армия. Входила в состав Брянского фронта (командующий - генерал-полковник А. Еременко). Сдерживала рвущуюся к Москве 2-ю немецкую танковую армию Гудериана. Во время трагических событий, описываемых в дневнике И. Шабалина (прорыв фронта и окружение), в 50-й армии погибло около 90 тысяч человек. Тем не менее свыше 12 тысяч бойцов сумели пробиться к своим. Армия продолжила воевать и боевой путь закончила уже под Кенигсбергом.
Письмо из книги "Я это видел"
Из окружения не смогли вырваться целые дивизии, армии, даже штабы фронтов. В Северной Осетии под городом Малгобек в ноябре 42-го погибли тысячи солдат и офицеров. Среди них - мой брат, лейтенант. В семьях пропавших, успевших стать отцами, уже поднялись не только дети и внуки - правнуки. И для многих продолжается трагедия недоказанной правоты.
Николай Петрович Галкин, Сочи
Комментарии
Поделиться:
Прямой эфир
Подпишитесь и получайте новости первыми
