Судаки из редакции

Мало кому придет сегодня в голову, что этот дом, почти что сараюшка, трижды на своем веку, что называется, блистал в зените славы. Поначалу он принадлежал князю Черкасскому. Князь любил хорошее, умное общество и еженедельно устраивал так называемые "разговорные" вечера. Один из современников писал: "На эти вечера собирался самый цвет московской интеллигенции, впрочем, преимущественно славянофильского направления, и беседы почти всегда носили ярко критический характер по отношению к деятельности правительства и отдельных его членов". В 1886 году домишко поменял хозяина. Новым владельцем стала редакция "Русских ведомостей" - одной из популярнейших в те времена газет. Там провели необходимые ремонтные работы, и в результате появилось современное, можно сказать, передовое (опять же по меркам той эпохи) офисное помещение. Владимир Гиляровский (в ряду прочих органов сотрудничавший также с "Русскими ведомостями") вспоминал: "В Юшковом переулке было уютно, проще и симпатичнее. Здесь по каждому отделу свой особый кабинет по обе стороны коридора, затем большой кабинет редактора и огромная редакционная приемная, где перед громадными, во все стены, библиотечными шкафами стоял двухсаженный зеленый стол". Правда, все тот же Гиляровский сетовал, что, дескать, прежний офис был хотя и не таким удобным, но зато значительно милее и уютнее. Жаловался: дескать, не стало в новом помещении былой "интимности особняка". И для чего-то называл сотрудников редакции "морожеными судаками". Впрочем, излишней деликатностью московский "король репортеров" никогда не отличался. Следующее "попадание в зенит" пришлось на первое десятилетие советского периода. Сюда в уже приспособленное для газетных целей здание въехала редакция "Гудка". По странному стечению судеб именно в железнодорожном органе в то время довелось работать множеству прославленных впоследствии писателей - Булгакову, Катаеву, Олеше, Ильфу. Здесь же сотрудничал и Арсений Тарковский. Большинство были приезжими. Жилья не хватало. И некоторых особо ценных работников селили здесь же, в редакции. Комнатки, конечно, были крохотными и совсем неприспособленными для комфортабельного обитания. Олеша, например, писал, что проживает будто бы в спичечном коробке. Правда, когда он направлялся в журналистскую командировку, то имел в своем распоряжении целый вагон - в отличие от площади недвижимой, с вагонными пространствами в "Гудке" проблем не возникало. Писатель Евгений Петров оставил описание такого "коробка" (в котором, правда, проживал его соавтор Илья Ильф): "Нужно было иметь большое воображение и большой опыт по части ночевок в коридоре у знакомых, чтобы назвать комнатой это ничтожное количество квадратных сантиметров, ограниченных половинкой окна и тремя перегородками из чистейшей фанеры. Там помещался матрац на четырех кирпичах и стул. Потом, когда Ильф женился, ко всему этому был добавлен еще и примус. Четырьмя годами позже мы описали это жилище в романе "Двенадцать стульев" в главе "Общежитие имени монаха Бертольда Шварца". Действительно, именно это здание было московской штаб-квартирой "концессионеров". Именно тут произошла самая страшная (пожалуй, единственная страшная) сцена из популярного романа: "Он приблизился к изголовью и, далеко отставив руку с бритвой, изо всей силы косо всадил все лезвие сразу в горло Остапа, сейчас же выдернул бритву и отскочил к стене. Великий комбинатор издал звук, какой производит кухонная раковина, всасывающая остатки воды. Ипполиту Матвеевичу удалось не запачкаться в крови. Вытирая пиджаком каменную стену, он прокрался к голубой двери и на секунду снова посмотрел на Остапа. Тело его два раза выгнулось и завалилось к спинкам стульев. Уличный свет поплыл по черной луже, образовавшейся на полу". А что вы думаете об этом?