Графское подворье

Однако ничего таинственного в названии не подразумевается. Подворьем назывался просто постоялый двор или усадьба. Правда, именно это подворье весьма знаменитое. Еще до Шереметевых оно принадлежало другой не менее знатной фамилии - Черкасским. Именно тут во времена царицы Анны Иоанновны проводились тайные собрания дворян, пытавшихся как-то утихомирить нездоровый пыл злобной императрицы. Увы, пытались безуспешно. Затем участком завладели Шереметевы. При новых господах подворье снова вошло в славу - на сей раз благодаря крепостному театру. Шереметевский театр был знаменит в первую очередь своими дорогими декорациями, а также всевозможными невиданными сценическими конструкциями и устройствами. Сюда ходили более не на игру актеров, а на спецэффекты. Владельцы платных московских театров даже жаловались на не повинных ни в чем Шереметевых за то, что те нарочно отбивают публику, дабы лишить антрепренеров своего скромного заработка. Впрочем, в конце восемнадцатого века шереметевский театр обосновался в их останкинской усадьбе (спецэффектов там было налажено гораздо больше), сам же дом сдавался под гостиницу и магазины, а затем в 1862 году и вовсе перестроился. Краевед Иван Кондратьев сетовал: "Теперь дом Шереметева далеко не тот, каким был ранее... Самый дом находился в глубине, и перед ним расстилался обширный двор, огороженный прекрасной решеткой. Дом имел огромное крыльцо, на котором сверкали большие граненые фонари". Увы, такие преобразования были в московском центре неизбежны. Китай-город постепенно становился деловой, коммерческой столицей города. Новые лавки и конторы, открывавшиеся в доме Шереметевых, здесь были весьма кстати. А размещались тут довольно респектабельные фирмы. Например, правление и главный склад товарищества "Брокар и Ко", выпускавшего популярные и дорогие по тем временам парфюмерные новшества: глицериновое мыло, глицериновую же пудру, духи "Персидская сирень" и "Водяная лилия" и более демократичный "Цветочный О-де-Колон"). После революции здесь разместилось множество редакций и издательств. Тут можно было встретить очень даже колоритных персонажей. К примеру, драматург А.К. Гладков отписывал случившуюся в одном из издательств встречу с писателем Андреем Белым: "Он был в старинной крылатке и широкополой шляпе и грациозно взбегал наверх без видимых следов одышки и усталости... Я непроизвольно с ним поздоровался. Он ответил мне поклоном, но каким поклоном! Какой полукруг описала по диагонали его шляпа! Как склонилась и на секунду замерла, поставив точку, в поклоне его голова!.. Вероятно, он направлялся по какому-нибудь прозаичному делу в бухгалтерию издательства, но шел туда, будто поднимался на самый доподлинный Парнас". Правда, иной раз реальность весьма отчетливо напоминала о себе. Вот, например, история, описанная Александром Пузиковым, бывшим главой "Худлита": "Главный художник Н.В. Ильин, раздумывая над оформлением книг, часто подходил к окну, но не для того, чтобы что-то там разглядеть, а просто так, подумать. Однажды к нему явился военный и попросил поменьше смотреть на противоположенную сторону. Там, за занавешенными окнами, работал бывший участник разработки плана ГОЭЛРО, "государственный преступник" - Леонид Константинович Рамзин..." Впрочем, рассеянные творческие интеллигенты часто забывали о подобных товарищеских советах. И хорошо, если подобная забывчивость не приводила их к последствиям весьма печальным. Примерно тем, которые постигли в восемнадцатом столетии дворян-энтузиастов, решивших ограничить полномочия императрицы Анны Иоанновны. А что Вы думаете об этом?