Утроение «Строптивой»: как балет Монте-Карло побывал в Новосибирске
Соперничество персонажей и танцовщиков разных стран, иллюзорная стервозность и реальная любовь... В Новосибирске впервые состоялись гастроли Балета Монте-Карло. Труппа Жана-Кристофа Майо представила на сцене Театра оперы и балета легендарный спектакль «Укрощение строптивой».
Одно из самых успешных хореографических сочинений на шекспировский сюжет было создано для Большого театра в 2014 году. Майо использовал музыку Дмитрия Шостаковича, соединив фрагменты из разных сочинений в единую партитуру. Балет получил восторженный прием и собрал урожай фестивальных наград, а для Екатерины Крысановой и Владислава Лантратова, исполнивших партии Катарины и Петруччо, стал карьерным прыжком. Позднее Жан-Кристоф Майо адаптировал спектакль для собственной труппы.
На пресс-конференции, открывшей сибирские гастроли, у мэтра спросили, какое прочтение — в Москве или Монако — ему нравится больше.
— У меня нет ответа, — задумался хореограф. — К моему видению, к тому, что я задумывал, ближе балет Монте-Карло. Работая над спектаклем изо дня в день, я очень многое уточнил, приблизил движения к музыкальным акцентам, добился точного попадания в музыку. В каком-то смысле это тот случай, когда ребенок превзошел своих родителей. Но это не было бы возможно без созданного в Большом театре, без той вспышки эмоций, которую несла в себе московская постановка.
Пьеса Шекспира при переводе на язык танца неизбежно трансформируется. Не все повороты сюжета легко считываются публикой — это тот случай, когда предварительное знакомство с либретто, изложенным в программке, совсем не лишнее. Постановщик не перегружает действие подсказками, в его прочтении главное — в пластическом и эмоциональном взаимодействии артистов. «Укрощение строптивой» — пример того, как из индивидуальностей сложить ансамбль и создать особое энергетическое поле. Оно настолько насыщенное и живое, что зритель даже если и не улавливает мотивы некоторых персонажей, невольно начинает примерять разные виды любовных отношений к своему личному опыту. А это именно то, к чему в первую очередь стремится постановщик.
— Мне важно, чтобы в танце присутствовали движения настоящей жизни и чтобы зрители идентифицировали себя с героями на сцене, — утверждает Жан-Кристоф Майо.
В Новосибирске «Укрощение строптивой» шло три вечера подряд. Это была редкая возможность увидеть, как разные артисты вписываются в одно пластическое полотно и освещают его собственным светом. Открывали гастроли Екатерина Петина и Матей Урбан. Екатерина — танцовщица вагановской выучки, имеющая идеальные классические пропорции, красивые ноги и безукоризненную постановку рук. Она представила свою героиню роскошной красавицей, не привыкшей сдерживать эмоции и желания. Но под наигранными повадками мегеры угадывалась невозмутимость прирожденной примы.
Совсем иная пластика была у героини второго вечера — итальянки Алессандры Тоньолони, выступавшей в паре с Франческо Мариоттини. Больше резкости и острых углов, немыслимые в классике «кустистые» руки, взгляды-молнии, выжигающие всё вокруг: в этой строптивице присутствовал чисто итальянский вкус к скандалу, отношение к нему как к важной жизненной радости, умение получать удовольствие от яростных вспышек собственной стервозности. Алессандра Тоньолони в роли Катарины заставила вспомнить о звездах итальянского кино и образах женщин необыкновенной красоты и личностного масштаба, которые появлялись на киноэкране в эпоху его расцвета.
Третий вечер подарил публике встречу с первыми исполнителями — вместе с артистами балета Монте-Карло на сцену вышли Екатерина Крысанова и Владислав Лантратов, прима и премьер Большого театра России. Рассказанная ими история была несколько иной. Их Катарина и Петруччо обречены быть вместе, они уверены в этом с первых же мгновений и разыгрывают видимость конфликта, которого на самом деле нет.
Какими бы ни были нюансы отношений главных героев, все-таки самое красивое в этом балете Майо отдал другой паре — Бьянке и Люченцио. Их финальный дуэт — воплощение любви гармоничной, свободной от соперничества и распрей. Во времена гендерной смуты он смотрится особенно свежо. В роли Бьянки в течение трех вечеров на сцену выходила Катрин Шрадер. Благородный облик и красота линий её героини значили для общего успеха спектакля, пожалуй, не меньше, чем драйв и эмоциональный накал главных персонажей.
