«Хочется, чтобы русское кино стали уважать на Западе»
Российскому кино нужно искать свой язык, а успехи и достижения должны быть для артиста фоном, а не предметом для гордости. Об этом актриса Ирина Старшенбаум рассказала в интервью «Известиям» накануне проката фильма «Вторжение».
— Фильм получился эпичным и зрелищным. Что эта картина значит для вас?
— Весь этот фильм — как большой сон, связанный с водой. Федор Сергеевич Бондарчук говорил про эту работу: «Если «Притяжение» — маленькое кино про любовь, то «Вторжение» — блокбастер человеческих судеб». Теперь это моя новая любимая шутка. Когда читала сценарий, про себя думала: даже если я сейчас сделаю вид, что хоть что-то поняла, это будет неправдой. Только когда пришла на премьеру и посмотрела, возникло понимание, в каком фильме снялась.
«Вторжение» — sci-fi-блокбастер, который еще никто не делал в России. Для продюсеров было важно проверить на прочность самих себя и родить во вселенной «Притяжения» новый фильм, который будет интереснее и зрелищнее. В Голливуде есть вселенная «Марвела», а в России — вселенная «Притяжения».
Кадр из фильма «Притяжение»
— Звучит так, будто Федор Бондарчук уже оставил свой след в киноистории.
— Считаю, так оно и есть. Это же страшно — брать столько денег на фильм. А Федор Сергеевич не боится и приносит на российский кинорынок такие глыбы. Он нам рассказывал, что, когда снимал «9 роту», в сценарии была строчка: «Горела Волга». Вот это «горела Волга» они снимали несколько дней. Когда я читала сценарий «Вторжения», после каждой строчки сценария думала: «Ну хорошо, ну да. Наверное, это возможно».
— Всё равно найдутся те, кому «Вторжение» не понравится. Вас это заденет?
— Кино — один из самых субъективных видов искусства. Иногда я смотрю какие-то фильмы и не понимаю, почему это вообще кого-то задевает. Бывает наоборот — фильм, который никого не привел в восторг, меня трогает. А ведь я не аутсайдер в плане ощущения и с годами становлюсь всё более насмотренным зрителем.
— После съемок в масштабных картинах Федора Бондарчука вам стало сложнее соглашаться на тот или иной проект?
— Конечно. Если в начале на предложения реагируешь примерно так: «Ой, как интересно! Мне что-то предлагают!», то теперь стало однозначно тяжелее. Я очень мнительная. В принятии решений у меня выключается голова и включается интуиция. Только от нее зависят финальные выводы. Со стороны они иногда выглядят абсурдно. Все вокруг мне говорят: «Как можно было отказаться от этого проекта?» А я даже не знаю, что вразумительного ответить. Просто чувствую, что это не для меня.
Кадр из фильма «Вторжение»
— Интуиция не подводит?
— Много раз замечала, что всё делала правильно. Сейчас стало немного сложнее — количество предложений выросло в разы. Легко заблудиться.
— После выхода «Вторжения» вам могут прийти предложения с Запада. Сократите свою фамилию до Ирина Стар, как это сделала Ирина Шейк?
— Старшенбаум — еврейская фамилия, в Голливуде ее не надо менять. Что касается международной карьеры, здорово, если этот фильм действительно оценят. Хочется, чтобы русское кино стали уважать на Западе. Такая тенденция есть, я ее вижу. У русских людей сильный характер — если уж мы за что-то беремся, будем биться до последнего. На фестивалях в Каннах, Берлине и в Венеции внимательно следят за нашими картинами, знают, что мы умные люди с большой историей, нам есть о чем рассказать. Просто иногда у нас нет денег и возможностей.
Но мы будем одними из лучших, я уверена. Главное — найти свой киноязык. Во Франции он есть, в Голливуде тоже. В свое время он и у нас был — это фильмы Андрея Тарковского.
— У вас есть хоть малейшее понятие, что могло бы быть визитной карточкой русского кино? Какие фильмы, в каком жанре?
— Знаете, недавно я снялась в фильме Ромы Васьянова. Это потрясающе талантливый кинооператор русской школы, который эмигрировал в Голливуд девять лет назад и стал там звездой. Он снял фильм «Ярость» с Брэдом Питтом, «Отряд самоубийц» и еще ряд классных с визуальной точки зрения картин.
Этим летом Рома приехал в Россию, чтобы снять свой режиссерский дебют по роману Алексея Иванова «Общага-на-Крови». Так вот, у меня есть ощущение, что Роман Васьянов — человек, который может дать нам новый киноязык, поскольку у него три школы: русская, американская, английская. Он понимает, как должна работать здоровая индустрия.
Ирина Старшенбаум
— А как она должна работать?
— Работа на площадке строится совершенно иначе. Всё всегда готово и вовремя, все всегда в тонусе. Помню, как я в первый день пришла на площадку и пошла пить кофе. У нас же как? За час приехали, через три начнем репетировать. Второй режиссер говорит: «Почему ты не на гриме?» — «В смысле? Зачем идти на грим, чтобы он потом испортился?» — «У нас в девять репетиция». Я всё поняла, когда ровно в девять обнаружила себя и полностью готовую команду на репетиции. Для меня это было откровением.
— Расскажите о проекте: где прошли съемки, кто с вами снимался?
— Мы снимали в Питере и Стрельне. Время действия — конец 1980-х. Алексей Иванов уже посмотрел монтаж фильма и сказал, что это, наверное, лучшая картина, снятая по его книгам. Что она — как «Географ глобус пропил», которую он очень сильно любит.
Рабочее название фильма — «Тенерифе», но, думаю, может поменяться. Актерский состав потрясающий: Марина Васильева, Никита Ефремов, Гена Вырыпаев — сын Вани Вырыпаева, Юля Ауг, Илья Маланин. Я играю женщину Нелю, просто психа, которую хочется либо убить, либо любить всю жизнь. Она сумасшедшая кинодива. Рома позволил мне делать всё, что люблю. В фильме у меня черные волосы — я такая Софи Лорен, огромные ресницы, постоянно курю. Очень жду этот фильм.
— Актеры — люди зависимые и мнительные. У вас бывает, что в жизни что-то не удается и чувство собственной уникальности пропадает?
— Надо беречь это внутреннее чувство, что ты уникальный, рожденный для счастья, здоровья и успеха человек, делать что-то хорошее и созидательное. Я всегда грущу, когда вижу, что люди потеряны. Чтобы этого не произошло, успехи и достижения должны быть для артиста всего лишь фоном, а не предметом для гордости. Поэтому я взяла себе за правило улетать на Новый год после своих премьер. В это время идет прокат, а ты где-то далеко. Благодаря этому возникает ощущение, что всё происходит не с тобой. Классно.
Ирина Старшенбаум в фильме «Лето»
— Стало модным выписывать на листочек цели, планы, мечты или желания на следующий год. Вы такое практикуете?
— Выписала, причем еще несколько месяцев назад. Есть ощущение, что 2019 год был для меня переходным, во многом сложным, в моей жизни произошло много изменений. Поменялись внутренние ценности, люди вокруг. Пара человек, с которыми у меня были близкие отношения, ушли из моей жизни. С этим оказалась связана моя очень серьезная личная трансформация.
Думаю, всё, что было в 2019-м, — подспорье для 2020-го. Классная дата — 2020. Для всех этот год должен быть сильным. Не будет времени мечтать — надо действовать.
— Что стало причиной внутренних изменений? Правила, по которым вы жили, больше не действуют?
— Так и есть. Жизнь поворачивает тебя лицом к сломанным вещам, которые больше не работают. В какой-то момент понимаешь, что зачем-то стучишься в закрытую дверь и ходишь по одним и тем же дорогам. У всего есть свой срок годности, даже у человеческих отношений.
Мы даже на химическом уровне обновляемся каждые семь лет. Этот год — мой очередной седьмой, и я чувствую себя вообще другим человеком. Не надо расстраиваться, что твой пазл больше не сходится. В этот момент нужно понять, что тебе надо, задать себе вопросы. В этом и есть секрет нашего интереса к жизни. Иначе бы мы просто заскучали.
Ирина Старшенбаум окончила Московский государственный университет печати имени Ивана Федорова, а также курсы театрального искусства, риторики и философии в Московском государственном университете психологии и педагогики.
