Арт-котлован: в Воронеже прошел IX Платоновский фестиваль
В Воронеже прошел IX Международный Платоновский фестиваль. Программа настолько многосоставна, что кажется, будто здесь в сконцентрированном виде отображено едва не всё многообразие современного искусства. Визионерские танцевальные зрелища — и театр слова, где режиссер по-прежнему ищет «природу чувств» автора; шоу под открытым небом — и концерты академической музыки; выставки живописи, скульптуры и фотографии в музеях — и видеоарт в недрах торгового центра. «Известия» подводят итоги смотра.
Все годы фестиваля на нем вручается Платоновская премия — за заслуги в области искусства. В этом году лауреатом впервые стал театральный художник — выдающийся сценограф Эдуард Кочергин, главный художник БДТ им. Г.А. Товстоногова. Он, кажется, впервые приехал в Воронеж, на своей творческой встрече с нежностью говорил и о городе, и об Андрее Платонове — к слову, в августе исполнится 120 лет со дня его рождения. И даже странно, что с творчеством писателя Кочергин напрямую не соприкасался, ведь всё, свойственное его спектаклям, — от эпичности и трагической интонации до любви к натуральным материалам (дерево, земля, холстина) — Платонову созвучно. Увидеть кочергинскую сценографию «в действии» воронежцы могли на спектакле Льва Додина «Братья и сестры. Версия 2015» по Федору Абрамову.
Одна из главных фестивальных премьер — «Кабала святош» Воронежского камерного театра в постановке худрука Платоновского фестиваля Михаила Бычкова. Художник Николай Симонов предложил аскетичное пространство с движущимся порталом, а Юлия Ветрова создала костюмы, иногда «заигрывающие» с мольеровской эпохой, а иногда вполне современные. При этом спектакль заходит на территорию мюзикла: герои поют французские шлягеры.
Бычков избежал нарочитой модернизации пьесы, но история Мольера (его пронзительно сыграл премьер труппы Камиль Тукаев) звучит актуально: руководитель своей труппы, он вынужден лавировать между желанием творческой свободы, услужением королю и недовольством церковных ханжей. А стихи, которые Жан-Батист читает монарху, и вовсе звучат в спектакле как советские партийные славословия.
Другая постановка Камерного театра — «Афродита» Елены Невежиной — предлагает артистам иные правила игры. Написанный в конце войны рассказ Платонова разложен на шесть голосов: три актера и три актрисы воплощают не конкретных персонажей (Назара Ивановича и полюбившуюся ему буфетчицу, которую он назвал Афродитой), но обобщенные образы мужчины и женщины. Текучая, почти «плазменная» материя спектакля выражает саму любовь, разлитую во всем мире и спасающую человечество в самые трагичные времена.
В сравнении с прошлыми годами программа драматических спектаклей в этот раз явно тяготела к более «классической» эстетике, даже с налетом старомодности; их отличали литературоцентричность и стремление к психологической правде характеров. Вместе с упомянутым спектаклем Додина сюда можно отнести и московский «Русский роман» Миндаугаса Карбаускиса, и тбилисских «Вано и Нико» Роберта Стуруа. А что касается музыкального театра, в частности современного танца, — уж он был представлен ультрасовременно — визионерски эффектно и стильно.
В основе французского «Пепла» хореографа Орельена Бори — танцевальное соло Шанталы Шивалингаппы, известной исполнительницы традиционного индийского танца кучипуди (вместе с ней на сцене еще перкуссионист Лоик Шильд, отбивающий магический ритм). И это блестящий пример того, как абсолютная зрелищность может не только не затмевать возможности человеческого тела, но делать их центром действа. Актриса воплощает в танце индуистское божество, находясь перед шуршащим занавесом, напоминающим толстую фольгу. На глазах зрителя из хаоса творится вселенная, возникают волны, а потом земная твердь; по-разному освещаемый занавес то вздувается, как грозное море, то останавливается светлой гладью, подчиняясь силе жеста Шивалингаппы.
Интересный проект «VR_I» представили швейцарцы. Это 20-минутное действо в очках виртуальной реальности, сеанс рассчитан на пять зрителей. Особенность «VR_I» в том, что ты не просто созерцатель, как бывает с подобными проектами, а действующее лицо — каждый из пяти человек двигается, может танцевать, все видят друг друга, причем визуально трансформированными: скажем, крепкому мужчине средних лет может достаться виртуальное тело изящной азиатской девушки.
Таким образом, пространство репетиционного зала Камерного театра стало местом поиска, эксперимента не только художественного, но и технического, лишний раз подтвердив направленность Платоновского фестиваля и его ключевой площадки на новейшие тренды в искусстве.
