«Мы принимаем больше законов, чем в любой стране мира»
В пятницу, 7 июня, Владимир Путин выступил на пленарной сессии Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ). В своей речи президент вновь напомнил о стоящих перед страной задачах. О том, стоит ли ждать принятия новых законов по итогам этой сессии, какие вопросы в целом сегодня являются ключевыми для Госдумы, а также об ответственности для чиновников за их исполнение «Известиям» в рамках ПМЭФ рассказал первый вице-спикер Государственной думы Александр Жуков.
«Проблема заключается в работе на местах»
— Мы с вами разговариваем сразу после окончания пленарного заседания с участием президента. Не открою ни для кого большой тайны, если скажу, что любое подобное выступление главы государства на мероприятии такого глобального масштаба может считаться своего рода постановкой задач, в том числе и для Государственной думы. Поэтому первый же вопрос: стоит ли ждать законодательной реакции на сегодняшнее выступление?
— Непосредственно о каких-то новых законах речь не шла. На самом деле актуальными остаются вещи, которые президент сформулировал еще в своем послании. В том числе в части реализации национальных проектов. В первую очередь это касается цифровой экономики — здесь требуется определенное законодательное подтверждение и у нас есть план по тому, как это сделать. По посланию президента уже был принят ряд законов, а сейчас мы будем рассматривать поправки в бюджет и еще целый ряд важных документов, в том числе о налогах, которые связаны непосредственно с посланием президента. Это для нас главное.
— Но во время выступления также прозвучал достаточно прямой посыл о том, что мы продолжим идти по пути либерализации в сфере взаимодействия между бизнесом и властью. Здесь стоит ждать чего-то нового?
— Здесь, скорее всего, всё-таки речь шла о правоприменительной практике. Либерализация еще и самого законодательства как дополнительная мера возможна, но, скорее всего, в первую очередь это касается правоприменения.
— При этом здесь, я так понимаю, по-прежнему остается актуальной поговорка о том, что строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения. То есть Госдума принимает достаточно законов, но соблюдают их не все и не всегда. Тут что можно сделать?
— Соглашусь с вами в том, что многие законы у нас действительно не исполняются или исполняются не так, как это было задумано. Здесь есть достаточно серьезная проблема.
— Можно ли ее решить законом или мы получим еще одну серию закона об исполнении закона?
— Всё-таки нужно постараться решить ее именно четким исполнением закона. Мне кажется, что мы и так принимаем больше законов, чем в любой другой стране мира. Я даже не знаю, в какой еще стране принимается по 400 законов за год? Таких прецедентов больше нет. Мы вносим огромное количество поправок в законы, но всё-таки в данном случае, мне кажется, проблема заключается в работе чиновников непосредственно на местах.
«В сфере цифровой экономики весь мир идет на ощупь»
— Прежде чем вернуться к разговору о чиновниках, уточню — мне показалось или вы сами удивлены этой цифрой, 400 законов? Это действительно необходимость?
— Да, жизнь всё время требует каких-то корректировок. Надо понимать, что всё-таки у нас всё законодательство формировалось в 1990-е годы, по сути, для новой страны, для другой экономики. При этом принималось в спешке, потому что по-другому нельзя было, страна уже жила в новых условиях, а законов не было. И, конечно, теперь эти законы требуют серьезной корректировки. Плюс появляются какие-то новые сферы, которые до сих пор никак не регулировались. О цифровой экономике, например, десять лет назад вообще ничего не знали, а теперь эта сфера требует достаточно серьезного законодательного регулирования.
— Здесь как раз у многих возникает ощущение, что то, что происходит в этой сфере, — это не вопрос регулирования, а вопрос запрета.
— Я бы так не сказал. Этой сфере нужно регулирование. Например, совершенно очевидно, что нужно установить четкие правила, по которым будет удостоверяться электронная подпись. Речь не идет о запрете, просто это совершенно новая сфера.
— И мы идем на ощупь, я правильно понимаю?
— Не только мы. Весь мир идет на ощупь, скажем так.
— Теперь давайте вернемся к вопросу о подотчетности чиновников, когда речь идет об исполнении принятых законов. С этим что делать?
— Здесь очень важен проектный подход, который сейчас как раз начал активно внедряться. Вот сейчас у нас есть национальные проекты. В чем смысл такого подхода? У вас есть конкретный проект, на который выделены деньги, для него определены мероприятия и показатели, выполнения которых вы должны добиться. И есть конкретные люди, которые отвечают за то, будет ли тот или иной показатель выполнен или нет. И эта система ответственности строится с самого верха — министров или даже вице-премьеров — и до регионов, на уровне которых, собственно говоря, многие вещи реализуются.
— Но вы же сами знаете, что многие чиновники находят массу причин, объясняя, почему выполнить тот или иной показатель оказалось невозможно.
— В этом смысл проектного подхода — найти причину всегда можно, но здесь за выполнение или невыполнение отвечает конкретный человек.
«На следующей Олимпиаде Россия может претендовать на место в тройке»
— В западных СМИ уже постепенно начинаются активные обсуждения возможного участия России в Олимпиаде 2020 года…
— Это постоянно происходит, перед каждой Олимпиадой в последнее время.
— Это имеет отношение к Международному олимпийскому комитету?
— Мы знаем, откуда появляется информация, в этот раз это была газета Sunday Times. То есть информация никоим образом не исходит из официальных кругов.
— Если мы всё-таки поедем на Олимпиаду, есть ли понимание, на какое количество медалей мы можем там рассчитывать? И как вообще определяются эти показатели?
— У нас спортсмены в течение года участвуют в крупных соревнованиях, чемпионатах мира и европейских первенствах, поэтому примерно известен круг атлетов, которые могут претендовать на медали. После того как определен круг потенциальных медалистов, просчитывается коэффициент медальной реализации — то есть сколько из них действительно в итоге могут получить медаль. Если подготовка к Олимпиаде или любым другим соревнованиям хорошо налажена, он может достигать 60%. Но понятно, что многое зависит от формы спортсмена, от конкретных обстоятельств. Если где-то 50% в итоге завоюют медали, это уже очень хороший показатель. Вот примерно так и идет подсчет, а более точно пока говорить сложно — до Олимпиады ведь еще больше года, даже круг потенциальных медалистов определится уже в течение года. Но в целом, думаю, Россия в неофициальном зачете вполне может претендовать на место в тройке.
— Есть ли сейчас необходимость в дальнейшем увеличении нашего представительства в Международном олимпийском комитете? Насколько я помню, сейчас от нас там 10 человек.
— Это не так мало. Но, на мой взгляд, Россия может рассчитывать на увеличение представительства. В конце концов это одна из ведущих стран в мировом спорте.
— Да, и прошедший чемпионат мира по футболу, кстати, это подтвердил. Что сейчас происходит с объектами, построенными для чемпионата, они остаются в эксплуатации?
— У нас есть очень хороший пример — Сочи, где практически все объекты активно используются. Что касается футбольных стадионов, это может быть даже проще, потому что наши клубы постоянно играют на них в первенстве России, там проходят матчи РФЛ и ФНЛ в разных лигах. И, конечно же, мы видим, что в течение этого года произошло существенное увеличение количества зрителей, которые пришли на матчи, потому что приятно приходить на хорошие стадионы, где игрались матчи чемпионата мира.
