Объединение Волковского и Александринского театров продолжает оставаться одной из насущных тем нашей театральной жизни. Почему такой резонанс? Наверное, потому, что это решение было полной неожиданностью для театрального сообщества, ничто его не предвещало. Слишком много административного видится в нем, а в приоритет творческих задач многие не поверили.
Если бы у этих театров была в последние годы какая-то общая история творческих взаимоотношений — совместные постановки, обменные гастроли, если бы артисты ярославского театра играли на сцене Александринки и наоборот, если бы свои работы на сцене Волковского театра выпускали режиссеры Александринского или в Петербург приглашали постановщиков из Ярославля, то, возможно, у инициаторов объединения было бы гораздо больше сторонников, а у театрального сообщества не возникло бы такого множества вопросов. Потому что, повторюсь, для содружества не было, как мне кажется, основания.
Но даже если оно есть, объединение не может проходить гладко. Сошлюсь на близкий мне пример. В конце прошлого сезона было объявлено, что к Большому театру в статусе Камерной сцены присоединится Камерный музыкальный театр им. Б.А. Покровского. Мы знаем его историю, знаем, что он возник как продолжение творческих новаций Бориса Александровича в Большом театре и казалось бы, возвращение его в качестве экспериментальной площадки — процесс естественный. В Большом явных противников объединения не было. Думаю, нашим артистам было в какой-то степени всё равно — на их жизнь это не влияло. Но коллектив Камерного театра, ныне Камерной сцены, затрагивало существенно. Сомнений в дальнейшей судьбе родного театра у них было достаточно.
Мне кажется, что в подобного рода ситуациях чрезвычайно важно разговаривать. Отвечать на вопросы, уметь слышать опасения. У нас была не одна встреча и не две. Помимо общего собрания, я разговаривал с каждым солистом оперы, с каждым музыкантом оркестра. Когда объясняешь, почему и зачем это делается, процесс движется быстрее. Встречаясь с труппой еще до момента слияния, на самом начальном этапе, и обещая что-то, ты обязан эти обещания выполнить. Могу сказать, что дирекция Большого театра сделала всё, чтобы то, о чем мы договаривались во время этих встреч, воплотилось в жизнь.
Сегодня творческая жизнь Камерной сцены идет, как и шла, и я не ощущаю никаких открытых конфликтных ситуаций. В определенной степени Камерная сцена сохраняет творческую самостоятельность, несмотря на то что юридический процесс объединения завершен. А то, о чем мы говорили (камерная сцена будет экспериментальной площадкой), стараемся максимально выполнить в нашей повседневной жизни.
Перед Новым годом я вновь встречался с коллективом Камерной сцены и должен сказать, что количество вопросов резко сократилось. Более того, поменялась их тематика. Раньше превалировали вопросы социальные, организационные и экономические. Сегодня коллектив больше волнуют творческие дела. Мне кажется, это замечательно. Что будет дальше, жизнь покажет. Времени прошло немного, чуть больше полугода, а, с моей точки зрения, подобного рода события — особенно в театре — долгосрочные. Есть первые нормальные рабочие шаги, а будут ли оправдываться мои ожидания, смогу сказать года через два-три.
Возвращаясь к объединению Александринского и Волковского театров, хотел бы коснуться еще одной важной темы — это, конечно же, учет мнения ярославцев. Для ярославской общественности весть об объединении была как гром среди ясного неба. Им кажется, что театр, которым они гордились, их собственный театр со своей историей и традициями перестанет существовать. Конечно, в этой позиции есть свои экстремистские крайности — за высокими словами о местном патриотизме ее сторонники не слышат аргументов в пользу живых творческих вопросов. Но в данном случае мне такая позиция понятна, как понятно желание людей принимать участие в судьбе театров.
Потому что подобного рода объединение — это прецедент. И если он необоснован, не имеет под собой серьезной и проработанной базы, то, к величайшему сожалению, может быть очень плохим примером для театрального мира. Мы же видим, как делаются попытки соединить в некий конгломерат концертную организацию, театральный коллектив, театр кукол и т.д. — то, что в принципе несоединимо. Знаем, что часто в российских регионах к подобным вещам подходят весьма формально.
Сегодня Александринский театр возглавляет Валерий Фокин, Ярославский — Евгений Марчелли. У этих художников есть своя правда, свои интересы. Но они решают судьбу театров, в которых работали выдающиеся режиссеры и артисты. Театров, у которых есть не только прошлое и настоящее, но и будущее, не связанное с их именами. Не уверен, что в данном случае мнение возглавляемых ими театров должно быть приоритетным. В первую очередь потому, что, повторюсь, на сегодняшний день творческая связь между ними неочевидна. А именно она, на мой взгляд, должна быть главным стимулом объединения. И театральная общественность России, и театральная общественность Ярославля, конечно, должны это объединение обсуждать. В спорах иногда рождается истина.
Автор — генеральный директор Большого театра России
С альтернативной точкой зрения на проблему выступил гендиректор ГЦТМ им. А. А. Бахрушина Дмитрий Родионов
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
