Гвоздь счастья: Театр на Таганке поставил «Теллурию»
О терзаниях псоглавцев, восторге мухи-яйценоски, великой силе теллура и прочих удивительных персонажах и предметах можно услышать в «Теллурии», новом спектакле Константина Богомолова, который режиссер поставил на сцене Театра на Таганке. В течение двух с половиной часов актеры Таганки и приглашенные артисты читают фрагменты одноименного романа Владимира Сорокина. Почему для этого надо идти в театр, а не сидеть с книжкой дома, разбирался обозреватель «Известий».
Речь в литературном первоисточнике идет о некоем футуристическом мире, включающем широты от Московии и далее, за Урал, а также старушку Европу, страдающую от нашествия чуждых религиозных элементов. Населяет это причудливое пространство не менее причудливый люд — от людей-собак, чувствительных содомитов и русских князей до холопов, теллуриевых плотников, кентавров и гигантов. Цель их жизни, как у всех, — счастье. А счастье — это теллуровый гвоздь. Вбил его в череп — забил на всё. Окунайся в прошлое, живи в будущем, перемещайся в различные тела, экспериментируй с пространством — словом, кайфуй. Или — умри, если специалист по забиванию ошибется с диспозицией.
Помимо фантазийных полетов, «Теллурия» примечательна своей мозаичностью. Начать можно с любой новеллы и ею же закончить. Или при наличии времени прочесть до конца, оценив стилистические умения автора, с легкостью освоившего диапазон от памфлета до оды. К «разумному, доброму, вечному» эта литература не взывает, но нервы щекочет. Аналогичными достоинствами обладает режиссура Константина Богомолова, так что писатель и режиссер, можно сказать, нашли друг друга.
Правда, книжку можно захлопнуть и пойти по своим делам, а спектакль в Театре на Таганке так просто не покинешь. Режиссер и его постоянный соавтор-художник Лариса Ломакина авторитарны: сел на место — смотри. Зрительная зона замкнута в круг. Стулья возвышаются амфитеатром. Захочешь выйти — помешаешь чтецам на сцене, пойдешь по проходу — наткнешься на идущего на сцену артиста.
Возможностью рассмотреть все пользуются зрители первого ряда — им, в частности, видно углубление в центре. Туда ведет лестница и периодически спускаются чтецы, совершая некие невидимые последующим рядам действия. Одну из стен, тоже обозреваемую не всеми, украшает схематическое изображение горных вершин — это, судя по всему, вожделенная алтайская Теллурия. На фоне гор висит трон. Бархат, позолота, резные спинка-ножки-подлокотники — всё как полагается. Однако тема госуправления и государевых людей, важная для оригинала, в театре троном и ограничивается. За исключением беседы московско-рязанских аристократов, все остальные спичи принадлежат рядовым гражданам, которые рассказывают о том, что для них счастье и как оно достигается.
В подаче текстов традиционно много невнятного бормотания, сопровождаемого психоделическим саундом. Этакие теллур-гвозди, вбиваемые в зрительские головы: кому — кайф, кому — смерть. Но эмоциональный градус некоторых повествований на удивление высок. И это можно считать новшеством в обычно ровно-бесстрастной скороговорке режиссера. Видимо, счастье — настолько вибрирующая материя, что способна сломать устоявшийся темпоритм.
Резервуаром для слов на сей раз не является даже испытанный богомоловский боец Игорь Миркурбанов: в монологе мастера православного литья Иванова дрожит трудно скрываемая слеза; в признании путешественника за теллуровыми гвоздями Сергея Венедиктовича — выстраданное желание вбить этот самый гвоздь в череп каждого мыслящего человека. Директор Таганки Ирина Апексимова наполняет сон Агафьи Викторовны эротической истомой — супруга околоточного надзирателя перевоплощается в муху-яйценоску. Сергей Епишев и Валерий Горин, читающие за вкушающих падаль псоглавцев, в припадке гурманского восторга позволяют себе рычание и урчание. Вершиной душевного порыва можно считать монолог Любови Селютиной. Народная артистка России читает от лица работницы Маруси, соблазненной и покинутой заезжим ловеласом, и за несколько минут создает трогательнейший образ. Собственно, ради этих прекрасных актеров и можно променять книжку на театр. И даже помечтать о «Теллурии-2» — в сочинении Владимира Сорокина еще немало актерски выигрышных мест.
С другой стороны, эти мечтания может реализовать и аудиокнига. Действующая рассадка, повторюсь, такова, что ни лиц, ни поз актеров большей частью не видно и зрителям, жаждущим картинки, приходится рассматривать друг друга. Например, с моего места был виден профиль писателя Сорокина и затылок телеведущей Собчак. У зрителей по ту сторону сцены наверняка имелась возможность лицезреть прочих медийных лиц. Но если театр не только светская тусовка, хотелось бы иметь и другие визуальные манки...
