Запретительная вера: почему и как в Голливуде появилась цензура
Ровно 50 лет назад, в начале ноября 1968 года, начала действовать знаменитая система возрастных ограничений Американской ассоциации кинокомпаний (MPAA), согласно которой каждый фильм в зависимости от содержания получает рейтинг от G (General Audiences — для всех возрастов) до NC-17 (No one 17 and under admitted — лица до 18 лет не допускаются). Это событие, кроме всего прочего, означало официальный отказ Голливуда от кодекса Хейса — свода правил и ограничений, под руководством которого самая большая киноиндустрия мира жила ровно сорок лет. Журналист Алексей Королев для «Известий» вспомнил, как работает самая страшная цензура — добровольная.
Почему так вышло
Всё на свете имеет причины экономические. Вернее, сперва экономические, а потом политические. Великая депрессия повернула Америку вправо. Консервативные настроения сперва возобладали, а потом стали просто единственно возможными. Слово «либерал» было таким же ругательным, как сейчас в России, зато религиозные организации принялись диктовать свои принципы где только хотели. Развеселый, предельно либеральный Голливуд десятых-двадцатых, разумеется, в эту картину мира не вписывался. Кроме того, продюсеры боялись потерять зрителя, которого теперь ничего так не пугало, как оголенное плечо актрисы на экране. Но была и еще одна причина, вернее — повод.
При чем тут Толстяк Арбакл
Роско «Фэтти» Арбакл испортил репутацию Голливуда
Роско «Фэтти» Арбакл был одним из самых популярных и высокооплачиваемых комиков немного кино, учителем Чарли Чаплина и Бастера Китона. В 1921 году на вечеринке в его доме была изнасилована и убита актриса Вирджиния Рапп. И хотя Арбакла оправдали присяжные, репутацию Голливуда как гнезда порока уже ничто не могло поколебать. Для многих стало очевидно, что пора делать оргвыводы и принимать меры.
Кто такой Уильям Х. Хейс
Влиятельный, хотя и не самого первого ряда консервативный политик и лоббист. Был председателем национального комитета Республиканской партии и генеральным почтмейстером США. Кроме того, Хейс на общественных началах был пастором пресвитерианской церкви. За несколько лет до описываемых событий, в 1922-м, стал председателем Американской ассоциации кинопродюсеров и кинопрокатчиков, только что созданной — в том числе и для того, чтобы сплотиться перед лицом общественного мнения и отстоять имидж Голливуда. Именно в этом качестве Хейс и инициировал разработку «норм поведения» для киноиндустрии, хотя сам текст он не писал и тем более не принимал.
Кто принимал кодекс
Это была самоцензура, но лишь отчасти: документ приняла Ассоциация кинопродюсеров и кинопрокатчиков, а впоследствии он был утвержден Федеральной торговой комиссией США, что не придало ему силу закона, но, несомненно, добавило авторитета.
Что же было запрещено
18-секундный фильм «Поцелуй» (1896) вызвал всеобщее возмущение у кинозрителей, гражданских лидеров и религиозных лидеров, как шокирующий, непристойный и безнравственный фильм
Впрямую запрещалось всего несколько вещей, которые можно свести к четырем пунктам. Во-первых, всё, что касалось секса: начиная от обнаженных детей и заканчивая «соблазнительной наготой» (довольно широкое понятие, согласитесь). Совершенно исключались любые «извращения», под которыми в те времена понималась в том числе однополая любовь. Во-вторых, всё, что касалось религии и Бога. Священник не мог быть преступником. Над ним нельзя было смеяться. Поминать имя Божье всуе (в том числе и в виде эмоциональных выкриков типа «Господи, боже мой!») — категорически запрещалось. В-третьих, исключался любой намек на торговлю наркотиками. Ну и, наконец, нельзя было упоминать факт существования в Америке «белого рабства», то есть принудительной проституции белых женщин (черные в те времена в Голливуде вообще могли быть только в ролях прислуги, так что о них просто не подумали).
И это всё?
«Головокружение», режиссер Альфред Хичкок, 1958 год
Нет, был еще расширенный список, в который включались вещи впрямую не запрещенные, но «не рекомендованные». Тут фантазия у составителей разыгралась посильнее. По большому счету вообще непонятно, как с 1930 по 1968 год в Америке снимали детективы, ведь по кодексу Хейса не одобрялось вообще ничего, составляющее этот жанр: сцены убийств, грабежей, пыток, взрывов, пожаров и так далее. Правда, с оговоркой — «в деталях». Нерекомендованные темы, касающиеся интимной жизни, составляли еще более длинный список — вплоть до того, что осуждались долгие или страстные поцелуи, если один из его участников был заведомым злодеем или злодейкой.
Что бывало за нарушения
По большому счету ничего, ведь, напомним, это был не законодательный и даже не подзаконный акт. Но фильм, не удовлетворявший условиям кодекса, просто не мог выйти на экран, то есть теоретически мог, но не на экраны, принадлежавшие участникам ассоциации. Надо ли говорить, что ее члены владели 99% всех публичных кинотеатров страны.
А как же «Унесенные ветром»?
Кларк Гейбл в роли Ретта Батлера в фильме «Унесенные ветром»
Самую известную фразу в истории мирового кино (согласно многочисленным опросам) произносит Ретт Батлер в фильме «Унесенные ветром». На русский ее обычно переводят как «Дорогая, если честно, мне наплевать», в оригинале она пожестче: Frankly, my dear, I don’t give a damn. Слово damn («проклятие!») входило в официальный стоп-лист и по легенде продюсеру Дэвиду Селзнику пришлось заплатить $5 тыс. за то, чтобы Кларк Гейбл смог выругаться с экрана всласть. Увы, это только легенда: на самом деле за полтора месяца до выхода фильма, 1 ноября 1939 года, ассоциация приняла поправку к кодексу, в котором слова типа «черт» или «черт побери» допускались, если того требовали «исторические обстоятельства или фольклор». Так что Гейбл бранился на вполне легальных основаниях.
Почему его отменили?
Правильный вопрос звучит так: «Почему его отменили так поздно?». Косность кодекса была ясна уже в 1930-е (потому и разрешили всякие словечки вроде damn), но совсем отказаться от него помешал маккартизм: всеобщее помешательство на красной угрозе питало голливудскую цензуру еще много лет. 1960-е, самое свободное десятилетие в истории ХХ века, подвели под кодексом Хейса закономерную черту. Но еще больший вклад внесло, как ни странно, иностранное кино, в первую очередь европейское, которое Америка полюбила в послевоенные годы.
Сцена из фильма «Крестный отец» Френсиса Форда Копполы
Американский зритель шел на Бергмана или Феллини и понимал, что его собственный национальный кинематограф, некогда первый на планете, давно уже на задворках мировой культуры — в том числе и из-за идиотского запрета, скажем, выставлять священнослужителя смешным. А ничто так не работает, как уязвленная гордость. Всего через три года после отмены кодекса Хейса Америка увидела свой самый великий фильм — «Крестный отец».
