Уже несколько лет Банк России активно ведет работу по оздоровлению банковской системы. Начиная с 2014 года, в среднем более 10% банков в год теряли лицензии, количество действующих кредитных организаций сократилось с более чем 900 до 500. Но о завершении этой работы говорить рано. Каждый год выявляются новые проблемные организации, и со стороны порой кажется, что масштаб проблем становится больше. Объем поддержки, оказанной ЦБ только трем банкам — ФК «Открытие», Промсвязьбанку и Бинбанку — в ходе процедур санации превысил в 2017 году 1 трлн рублей.
Всё это порождает сомнения относительно перспектив роста и развития российского банковского сектора. Агентство АКРА ожидает, что он будет буксовать еще три–пять лет, а проблемы банков всё равно придется решать властям: «На фоне снижения инвестиционного интереса к банковскому бизнесу основным источником финансовой помощи становится государство», — утверждали аналитики в своем июньском отчете о ходе оздоровления банковского сектора.
Однако столь обобщенный взгляд на кредитные организации не позволяет увидеть ряд важных для их развития внутренних процессов. Российский банковский сектор глубоко неоднороден. Он представлен группами банков с существенно различающимися между собой структурами активов и пассивов, бизнес-стратегиями и планами развития. И эти разнородные группы банков в складывающихся сегодня макроэкономических и регуляторных условиях имеют совершенно разные перспективы выживания (или уверенного роста). Существует достаточно крупная группа кредитных организаций, способных устойчиво развиваться и генерировать капитал, и это не только госбанки или банки с иностранным участием.
Что отличает хороший банк от плохого? Хороший — может стабильно, устойчиво, вне зависимости от меняющихся экономических условий генерировать доход для акционеров. Стоимость его активов растет быстрее стоимости пассивов. Активы добросовестного банка всегда достаточно ликвидны, их можно достоверно оценить и, при необходимости, в короткие сроки реализовать по цене не ниже номинала.
Но исторически так сложилось, что в период массового появления российских банков в 90-х–2000-х реальное создание капитала было приоритетом лишь для небольшой доли рынка. Часто финансовая организация становилась инструментом для развития другого бизнеса собственника: выдавала кредиты на аффилированные компании (чаще всего занимающиеся недвижимостью), а обслуживались они за счет новых займов или доходов, которые эта недвижимость до поры до времени генерировала. Разумеется, оценкой рисков, повышением эффективности бизнеса в такой схеме никто и не думал заниматься. В результате сотни банков были созданы, развивались и росли в отсутствие реального капитала и практически не умея зарабатывать на прозрачных, рыночных операциях с ликвидными активами.
Благодаря усилению конкуренции и совершенствованию систем банковского регулирования и надзора число таких организаций быстро сокращается, однако всё же остается достаточно высоким. Разумеется, этот процесс не обходится без определенных издержек. Необходимость достоверно оценить свои активы, перейти на прозрачные, рыночные модели ведения дел вынуждает многие банки показывать в отчетности убытки или даже уходить из бизнеса. Но это необходимый этап построения здорового, эффективного сектора.
Когда можно будет сказать, что данный процесс завершился? Когда доля неликвидных, недостоверно оцененных активов на балансах банков станет незначительной или хотя бы ниже объема капитала. В этом смысле, на наш взгляд, 2017 год можно считать переломным. ЦБ явно дал понять, что в процессе расчистки банковского сектора не будет «неприкасаемых» — кредитным организациям с большой историей нерешенных проблем не будет позволено продолжать наращивать активы. Кроме того — и это во многом следствие отсутствия «неприкасаемых» — по итогам года, пожалуй, впервые можно с уверенностью утверждать, что чистый объем «неправильных» активов на балансах банков сократился. Объем «расчистки» превысил вновь создаваемые неликвиды.
Поэтому кажется по меньшей мере странным то ожесточенное сопротивление, с которым часть банковского и предпринимательского сообщества встречает каждый новый эпизод оздоровления сектора. Разговоры о банковском кризисе, о катастрофическом снижении рентабельности этого бизнеса — в определенном смысле лукавство. Агрегированные показатели по сектору показывают нам не более чем «среднюю температуру по больнице», в то время как добросовестные частные банки с реальными, а не «рисованными» активами имеют хороший доход на капитал и рост активов. По итогам 2017 года в рэнкинге финансовых организаций с наивысшим показателем возврата на капитал (ReturnonCapital) по версии журнала TheBanker из 10 лучших банков шесть — это российские частные структуры.
Для таких банков гораздо логичнее поддерживать усилия регулятора по расчистке «токсичных» активов в секторе — они повышают доверие к системе в целом и конкретно к частным организациям. Лучше ужесточение нормативов и продолжение столь нелюбимой многими зачистки сектора, чем потенциальный отток средств клиентов из частных банков, когда слишком поздно выявляются проблемы у какого-нибудь нового крупного игрока. В то же время нездоровая конкуренция с недобросовестными банками, «пылесосящими» рынок вкладов по завышенным ставкам, тормозит рынок и мешает эффективным игрокам развивать бизнес. Таким образом, с каждым новым витком расчистки банковского сектора мы приближаем время доминирования на рынке настоящей здоровой конкуренции команд и бизнес-моделей. А это поможет вывести наш рынок на уровень развитых стран и сделает инвестиции в российские банки более привлекательными.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
