По лейденскому счету
ГМИИ имени Пушкина представил свой главный проект сезона: «Эпоха Рембрандта и Вермеера. Шедевры Лейденской коллекции». 81 произведение золотого века голландского искусства и уникальный рисунок Леонардо да Винчи впервые демонстрируются в России. Что особенно интересно, это не музейное, а частное собрание. Вслед за Пушкинским музеем выставка отправится в Эрмитаж.
Владелец коллекции, названной по городу рождения Рембрандта, — американский инвестор и филантроп Томас Каплан. С детства влюбленный в творчество автора «Блудного сына», он начал собирать живопись голландцев в 41 год и менее чем за 15 лет приобрел 250 произведений искусства, из них 14 — кисти любимого художника. В мире сейчас в частной собственности около 35 полотен Рембрандта из примерно 350 дошедших до наших дней, и больше, чем у Каплана, нет ни у одного коллекционера.
В Москву прибыли 11 картин и один рисунок Рембрандта, а также две работы его мастерской. В центре внимания — «Минерва» (1635). И мифологическим сюжетом, и золотым колоритом это полотно сближается с эрмитажной «Данаей», написанной годом позже. Еще одна аналогия, композиционно даже более близкая, — «Юдифь на пиру у Олоферна» (1634) из Музея Прадо. Во всех трех случаях моделью выступила супруга живописца Саския.
Более камерный, но не менее прелестный портрет того же периода — «Девушка в расшитой золотом накидке» (1632). Это еще не «темный» Рембрандт, а, наоборот, сияющий, даже торжественный. Застывшие капельки масла на изображении нашивки воротничка делают узор рельефным, почти осязаемым. А упрямые светлые кудряшки и легкий румянец модели передают обаяние юности.
Пожалуй, главный сюрприз рембрандтовского раздела коллекции — три части раннего аллегорического цикла 1624–1625 годов. На каждой доске — композиция из трех почти карикатурных мужских персонажей, что для художника нетипично. Одна из них — «Пациент, упавший в обморок» («Аллегория обоняния») — была обнаружена и выставлена на публичные торги совсем недавно — в 2015-м. Так что российские зрители в числе первых смогут увидеть ее вместе с другими «аллегориями».
Правда, здесь не хватает еще одной картины серии, которая хранится в лейденском музее Де Лакенхаль. Почему ее нельзя было получить на выставку? Аналогичные вопросы возникают и при знакомстве с некоторыми другими работами. Например, рядом с прекрасным «Портретом сидящей женщины со скрещенными руками» (1660) так и хочется повесить «Портрет пожилой женщины» из собрания самого ГМИИ: героини очень похожи, композиции — зеркальны.
Видимо, концепция проекта предполагала демонстрацию коллекции как таковой, без чужих «вкраплений». И это смещает фокус с произведений и художников на феномен самого собрания. А иного слова здесь не подберешь. Ведь не Рембрандтом единым: Каплану удалось заполучить, например, «Девушку за верджинелом» Яна Вермеера и «Явление ангела Агари» Карела Фабрициуса. А это еще большие редкости: работ Вермеера в мире всего 36–37 (есть споры по атрибуции по крайней мере одной из них), Фабрициуса — 16. Оба полотна могут увидеть посетители Пушкинского, и упускать шанс нельзя — в российских собраниях нет ни одного Вермеера.
Еще одна жемчужина — «Голова медведя» Леонардо. И пусть это лишь крохотный рисунок — со спичечный коробок, атрибуция его бесспорна, а мастерство гения — очевидно. Исследователи усматривают связь этюда со знаменитой картиной «Дама с горностаем»: мордочки обоих животных повернуты одинаково.
На фоне таких раритетов даже шедевры Франса Халса, Яна Ливенса, Фердинанда Бола и других голландских мастеров уже не так поражают, хотя каждая из этих картин могла бы стать украшением любого музея.
В конечном счете само собрание Томаса Каплана воспринимается как произведение искусства и становится удивительным примером того, как в XXI веке можно сформировать коллекцию классики высочайшего уровня, имея вкус, удачу, азарт, знания и, конечно, широчайшие финансовые возможности.