Чин по чину: как царь Петр пытался создать «регулярное государство»
С одной стороны, этот законодательный регламент отлично вписывается в идеологию петровских преобразований, с другой — стоит особняком. Им стали пренебрегать сразу после смерти императора, однако именно введенное им и не имеющее иностранных аналогов понятие чина почти на два столетия стало определяющим для жизни российского дворянства. 4 февраля 1722 года была принята Табель о рангах — возможно, самый неоднозначный и утопичный из петровских проектов. Подробности — в материале «Известий».
Регламентируй это
Табель о рангах принято трактовать в русле государственных преобразований Петра, направленных на укрепление структуры власти и формирование нового дворянского сословия, целиком ориентированного на службу Отечеству. Хотя, по сути, государь-реформатор лишь узаконил ситуацию, которая стала реальностью в годы его правления, когда на высшие ступени власти люди стали попадать не по знатности рода, а исключительно за личные заслуги. «Птенцы гнезда Петрова» имели диаметрально различное происхождение: простолюдины Меншиков, Ершов и Ягужинский, иностранцы Лефорт, Гордон или Остерман, выкрест Шафиров, а рядом представители именитых боярских семей — Ромодановский, Репнин, Шереметев, Голицын. То же можно сказать о среднем служилом звене, например об офицерстве, — уже после первых военных неудач Петр приказал брать дворянских детей в армию простыми солдатами, и лишь после пяти-шести лет службы да при наличии положительных характеристик производить их в офицеры. В феврале 1714 года это правило было узаконено.
Формально Петр не отменял принятых при царском дворе званий (окольничие, сокольничие, ключники, дьяки, подьячие и им подобные), законов местничества и привилегий боярских родов, но он просто перестал обращать на них внимание. Собственно, как и на Боярскую думу, которая постепенно перестала собираться, и даже на патриарха, которого после смерти Адриана в 1700 году «забыли» избрать. Таков был «фирменный стиль» государя.
Табель о рангах, хранящаяся в Российском государственном архиве Военно-морского флота
До формализации новых государственных устоев руки у Петра дошли лишь после того, как Северная война — главное дело его жизни — перешла в завершающую стадию. Хотя разрабатывать документ стали гораздо раньше и в архивах даже сохранились несколько предложенных Андреем Ивановичем Остерманом вариантов с личными исправлениями Петра. На разных этапах участие в работе, по всей видимости, принимали также Яков Виллимович Брюс, Гавриил Иванович Головкин и еще несколько сенаторов. За основу были взяты аналогичные документы прусские, шведские и датские, но все они были «творчески переосмыслены» — в нашем «табеле» можно найти влияние каждого из них, но есть и принципиальные различия. Например, ни один европейский документ не подразумевает присуждение личного дворянства начиная с самого низшего чина — только российский. И интересно, что в первоначальных проектах предлагалось давать дворянство с третьего, шестого или восьмого ранга, а Петр своей рукой исправил — с четырнадцатого.
Документ небольшой — семь колонок, четырнадцать граф. Девятнадцать коротких пояснительных параграфов, каждый буквально в несколько строк. Но этот документ, а также последовавшие за ним регламенты полностью изменили смысл и образ жизни русского общества на много поколений вперед.
Регулярное государство
Табель о рангах — это своего рода воплощение петровской мечты о превращении России в «регулярное государство», в котором все стороны общественной и политической жизни четко регламентируются законами или указами. Возможно, это желание государя было навеяно идеями почитаемого им Готфрида Лейбница, а скорее появилось как антитеза к традициям старой Руси, где правила поведения зиждились больше на обычаях, нежели на четких законах.
Все служащие были разделены на 14 рангов, где высшим был первый ранг. В этот диапазон попадали все имевшие чин независимо от знатности, кроме самого государя и его ближайших родственников. Уже низший 14-й ранг — коллежский регистратор или коллежский юнкер (в статской службе), фендрик (позже переименован в прапорщика), корнет (в кавалерии) или констапель (позже мичман на флоте) — давал обладателю личное дворянство, а начиная с восьмого ранга — наследственное. Все получали соответствующее чину жалованье. Производство в следующий чин подразумевало выслугу лет (хотя были и указанные в Табели исключения), но могло быть ускорено служебным рвением и заслугами, например наличием орденов.
Помимо старшинства рангов существовало старшинство среди обладателей одного ранга по времени пожалования в него. Служба военная (офицерские чины делились на сухопутные, морские, гвардейские и артиллерийские), гражданская (статская) и придворная были уравнены в чинах, которые сохранялись при переходе из одной в другую. Это имело важный смысл — в допетровской Руси гражданская служба считалась недостойной настоящего дворянина: наследственный шляхтич должен быть воином, а не дьячком в приказе. И сподвижники Петра предпочитали военные подвиги мирным делам, подчеркнуто нося полковые мундиры и ордена, даже исполняя гражданские функции. Государь же понимал, что толковые управленцы нужны стране не менее, чем отважные воины.
Кстати, о мундирах — их теперь должны были носить не только военные, но все без исключения служащие, и они были строго регламентированы в соответствии с рангом и учреждением. И появляться в общественных местах можно было только в мундире, соответствующем случаю, — в гардеробе каждого служащего имелось до десятка вариантов формы, употреблявшихся в разных ситуациях. Обращения друг к другу тоже были регламентированы чином: лица, имевшие чины 1-го и 2-го классов, титуловались «Ваше высокопревосходительство», 3-го и 4-го классов — «Ваше превосходительство», 5-го — «Ваше высокородие», 6–8-го — «Ваше высокоблагородие» и, наконец, 9–14-го классов — «Ваше благородие». Даже обращение к священнослужителям было регламентировано — «Ваше преподобие», «Ваше высокопреподобие», «Ваше преосвященство», «Ваше высокопреосвященство». Попы тоже были записаны в ранги, только чины их именовались санами и возможности перехода в статскую или военную службу не подразумевали.
Для поступления на службу нужно было получить патент, который выдавался после соответствующего экзамена. До сдачи его никто, независимо от происхождения, чин получить не мог, что было оговорено особо:
«Надлежит Дворянских детей в Коллегиях производить снизу. А именно: перво в Коллегии Юнкеры, ежели ученые, и освидетельствованы от Коллегии, и в Сенате представлены, и патенты получили; а которые не учились, а нужды ради и за оскудением ученых приняты: тех перво в Титулярные Коллегии Юнкеры писать, и быть им те годы без рангов, которым нет рангов до действительнаго Коллегии Юнкерства».
Не по чину
Очевидно, что важнейшей целью Табели о рангах было создание «социального лифта» для наиболее инициативных и способных представителей низших сословий и косвенное принуждение дворян к службе. В этом смысле ее можно воспринимать как идеологическое развитие указа о единонаследии 1714 года и прочих схожих петровских реформ. Петр даже устраивал обязательные смотры для наследственных шляхтичей, а одновременно создавал такие условия, что живущие за счет своего богатства помещики оказывались в ущемленном положении. Принуждение в эпоху дворцовых переворотов использовать перестали, а вот «мотивация чином» сохранялась. Она совершенно непривычна для людей третьего тысячелетия, поэтому остановимся на ней подробнее.
Согласно Табели о рангах, все отношения в обществе регламентировались исключительно соотношением чинов. Места за столом на официальных приемах распределялись согласно рангам присутствующих. Входя в помещение, младшие по чину должны были пропускать вперед старших, независимо от возраста и знатности, также младшие чином должны были первыми здороваться, уступать место и т.д. На почтовых станциях свежие лошади выделялись исключительно по чинам, а не по «живой» очереди, причем было строго регламентировано, сколько лошадей положено в соответствии с рангом. Экипажи и ливреи слуг тоже должны были соответствовать чину их хозяина, а не богатству. Все официальные бумаги писались с обязательным учетом чина отправителя и получателя, поэтому не служивший или вышедший в отставку в низких чинах зачастую оказывался в унизительном положении, несмотря на свой возраст, знатность и состояние. Например, известно, что приятель Пушкина князь Голицын, который никогда не служил, до седых волос подписывал документы как… «недоросль».
Эта регламентация касалась и барышень, которые, если не числились сами в придворной службе, получали ранги по отцам или мужьям.
«Насопротив того имеют все девицы, которых отцы в 1 ранге, пока они замуж не выданы, ранг получить над всеми женами, которые в 5 ранге обретаются, а именно, ниже Генерал-Майора, а выше Бригадира; и девицы, которых отцы во 2 ранге, над женами, которые в 6 ранге, то есть ниже Бригадира, а выше Полковника; а девицы, которых отцы в 3 ранге, над женами 7 ранга, то есть ниже Полковника, а выше Подполковника, и проч против того, как следуют ранги».
В специальных регламентах было четко предписано, какого класса барышням положено золотое шитье на платьях, а кому — серебряное, какой ширины дамам можно иметь кружева и т.д. Штрафы за нарушения дамы платили согласно рангам их мужей. За соблюдением правил следили фискалы, и интересно, что наказанию подвергались не только те, кто посмеет приписать себе блага, положенные более высокому чину, но и тот, кто ведет себя неподобающе, например пропустит вперед более старшего возрастом, но низшего чином господина или даму. Поощрялось и доносительство — поведавший о нарушении регламента получал треть от суммы штрафа, который обычно составлял два месячных жалованья нарушителя, остальное шло в казну.
Первоначально каждый класс был привязан к должности. Полковник командовал полком, капитан — судном в зависимости от ранга корабля (отсюда капитан первого ранга, второго, третьего), а надворный советник был председателем надворного суда, позже отмененного. «Коллежский секретарь», «коллежский асессор» и «коллежский советник» первоначально соответствовали должностям секретаря коллегии (то есть министерства), члена совета коллегии с совещательным или решающим голосом, а «статский советник» (генерал-майор или контр-адмирал на флоте) был главой какого-то «статского», то есть государственного, учреждения — департамента, коллегии, был градоначальником, губернатором и т.д. Однако довольно быстро соответствие рангов и должностей было утрачено — попросту говоря, «выслуживших» свое звание полковников оказалось гораздо больше, чем имевшихся полков и т.д. Возможно, Петр нашел бы выход из положения, но он умер через несколько лет после принятия «Табели».
«Служить бы рад, прислуживаться тошно»
Наследники первого императора не обладали достаточным политическим весом, чтобы посметь всерьез покуситься на его законодательное наследие. Но сохраняя из пиетета внешнюю форму, они зачастую сильно меняли суть. Именно так произошло со смыслом самого слова «чин», которое очень скоро превратилось в совершенно отдельное понятие, не имеющее аналогов в иных языках. Служба — отдельно, а чин — сам по себе, над чем замечательно иронизировал позднее Николай Васильевич Гоголь в повести «Нос».
Не пройдет и десяти лет после смерти Петра, как при Анне Иоанновне войдет в обычай записывать еще совсем юных дворянских детей на службу в солдатском звании и немедленно отправлять их как бы на обучение. Таким образом, обязательную выслугу в рядовых отрок проходил дома, а в полк после экзамена попадал уже с офицерским чином. Это прямо противоречило Табели, но на это закрывали глаза. В 1763 году Петр III и вовсе принял «Манифест о вольности дворянской», переместивший службу из законом определенной обязанности в категорию нравственную — моральный долг дворянина перед Отечеством.
В течение XVIII–XIX веков множество раз менялись названия и уточнялись градации конкретных рангов, некоторые чины со временем исчезали или трансформировались. Любимым развлечением стало изменение согласно моде и монаршему вкусу мундиров чиновников и офицеров, чем баловался практически каждый государь, порой по многу раз. Императоры и высшие сановники часами с энтузиазмом обсуждали размер пуговиц воспитанников кадетских корпусов, высоту солдатского кивера или ширину лампасов генеральских мундиров, искренне считая это важнейшим государственным делом.
После наполеоновских войн политические настроения в среде русского дворянства изменились, а вместе с этим более сложным стало отношение к службе. Это найдет свое отражение в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» или в публичном споре членов литературного общества «Арзамас» по прозвищу Старушка и Сверчок, за которыми скрывались будущий министр просвещения Сергей Семенович Уваров и Александр Сергеевич Пушкин. И, конечно, самым очевидным показателем кризиса системы, порожденной в том числе и Табелью о рангах, стало восстание декабристов, ознаменовавшее конец Александровской эпохи.
Перемены в бюрократической структуре начались уже в начале правления Николая I, но до «Табели о рангах» добрались лишь в 1845 году. Потомственное дворянство теперь стали давать с производством в штаб-офицерский чин (8-й класс), а дети, рожденные до получения отцом потомственного дворянства, составляли особую сословную категорию обер-офицерских детей, причем только одному из них по ходатайству отца могло быть дано потомственное дворянство. Александр II указом от 9 декабря 1856 года право получения потомственного дворянства ограничил уже получением чина полковника (6-й класс), а по гражданскому ведомству — получением чина 4-го класса (действительный статский советник). За счет детей личных дворян, не получивших наследственного статуса, существенно увеличился слой так называемых разночинцев (в основном представителей сословия мещан и почетных граждан), что существенно отразилось на социальном строении Российской империи во второй половине XIX века.
Табель о рангах стала терять актуальность, и хотя формально она действовала до самого падения монархии, в XX веке некоторые его регламенты выглядели совершенным анахронизмом. Впрочем, на них и смотрели скорее как на традицию, нежели как на руководство к действию. Жизнь всё расставила по своим рангам.
