Пограничное состояние: как боярин Воротынский организовал войско Ивана Грозного
В XVI век Россия вступила независимым, сильным и динамично развивающимся государством, одним из самых больших в Европе. Появилась и необходимость в организации современной армии, соответственно, потребовалось описать правила и условия ратной службы. И вот «Лета 7079 Февраля в 16 день», или 26 февраля 1571 года по современному летосчислению, такой документ, названный «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе», был принят. В день 450-летия первого на Руси воинского устава «Известия» вспоминают его историю.
«Пояс Богородицы»
Молодой и деятельный Иван IV начал свое правление «за здравие» — присоединением Казани и Астрахани, взятием Нарвы, успешным походом Данила Адашева в Крым, но потом увяз в Ливонской войне и увлекся борьбой с мнимым инакомыслием, используя самые жестокие методы. С преобразованиями в военной сфере ситуация обстояла похожим образом: начал царь с весьма прогрессивных дел, например с усиления артиллерии и создания регулярных стрелецких частей, но развития реформы не получили, и войско по-прежнему состояло в основном из дворянского ополчения.
На сторожевой границе Московского государства
После успехов в Казани и Астрахани главный акцент внешней политики Ивана Васильевича сместился на северо-запад, однако это не означало, что на противоположной границе всё было спокойно — скорее наоборот. Крымское ханство и Ногайскую Орду при всем желании нельзя было назвать мирными соседями, поскольку на протяжении многих лет грабеж русских земель был одним из основных источников пополнения их казны.
В. О. Ключевский. «Курс русской истории». Лекция XXXI
«Крымское ханство представляло огромную шайку разбойников, хорошо приспособленную для набегов на Польшу, Литву и Московию. Эти набеги были ее главным жизненным промыслом»
Чтобы понять масштаб бедствия, достаточно сказать, что за 25 лет Ливонской войны (1558–1583 годы) лишь три года обошлись без набегов степняков, обычно же их было по нескольку в год. Масштабы были разные — иногда приходили целые армии, а иногда небольшие банды. Если кочевники не могли взять города, они ограничивались грабежом деревень, забирали припасы, угоняли скот и уводили людей в рабство. Именно работорговля была основой этого специфического степного «бизнеса», а самые крупные невольничьи рынки располагались в Крыму, в Кафе (Феодосия) и Гизлеве (Евпатория). Попытка справиться с этим бедствием путем прямой войны с крымчаками успеха не имела — хотя в 1558–1559 годах русские войска разбили татар под Азовом и взяли Гизлев, набеги не прекратились. За спиной ногайцев и крымчаков маячил турецкий султан Сулейман I Великолепный, вассалом которого считался крымский хан, поэтому без большой войны обойтись было невозможно. Иван уже втянулся в ливонскую историю, и открывать второй фронт было чистым самоубийством. Оставалось ограничиваться активной обороной.
Засечная черта. Южный рубеж
Южный рубеж Руси проходил по границе лесостепной зоны. Степь русские люди не осваивали именно из-за постоянных нападений кочевников, лес же служил естественной защитой, дополнительно укрепленной. На всех проходимых путях и просеках устраивали засеки из поваленных деревьев и выставляли дозоры, на дорогах строились «засечные ворота» — укрепленные опорные пункты с башнями и подъемными мостами. Сегодня их назвали бы блокпостами, тогда именовали сторожами. Стоявшие по реке Оке города Калуга, Касимов, Кашира, Козельск, Коломна, Нижний Новгород, Серпухов, Таруса составляли «Большую засечную черту», которую в народе называли «пояс Богородицы», к ней примыкали несколько других линий обороны.
Южнее была возведена передовая линия, связывающая города Новгород-Северский, Путивль, Мценск, Пронск. В городах стояли гарнизоны ратных людей, пушкари, стрельцы и казаки (суммарно «береговая» рать насчитывала до 65 тыс. воинов), была организована сигнальная патрульная служба в степи, чтобы загодя обнаруживать набеги, однако полной безопасности все эти меры не давали — татары всё равно умудрялись просачиваться и грабить мирное население. В 1558 году несколько тысяч крымцев прорвались к Туле и Пронску, в 1560-м Мурза Дивей совершил поход на Рыльск, еще через два года степняки разорили окрестности Мценска, Одоева, Новосиля, Болхова, Белёва. Они придумали новую тактику: небольшие отряды, обходя заставы, скрытно проникали вглубь русских земель, затем разворачивались и уже на обратном пути начинали грабеж. Когда известия доходили до опорных крепостей, русские ратники бросались в погоню, но настигнуть врага успевали далеко не всегда.
В 1560-е годы татары становились всё активнее: во-первых, они оправились после русских походов в Крым, во-вторых, их науськивали поляки и литовцы, а также имевшие свои интересы турки. Ивану же приходилось снимать войска с южных рубежей, усиливая армию в Прибалтике. Ситуация становилась всё более напряженной.
Схватка казаков с татарами
Князь-воевода
Считается, что поводом к реорганизации южного рубежа стали события осени 1570 года. Тогда до Москвы дошли сведения, что крымский хан во главе основных сил движется к границам Руси. Положение было серьезное: татары могли выставить более 100 тыс. воинов, и защищавшей окский рубеж «береговой» рати было с ними не справиться. Иван IV отменил поход на Ревель и со всеми собранными силами лично выступил навстречу степнякам. Войско встало у Серпухова, но татары не показывались. А вскоре посланные в степь разведчики принесли весть, что даже следов от большого татарского войска обнаружить не удалось — дозорные казаки просто выдумали этот большой поход крымцев.
Разрядная книга 1550–1636 годы:
«И сентября в 20 день государь царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии и сын ево царевич князь Иван Иванович приговори со всеми бояры и воеводы, выписав из отписок, слушать всяких вестей; и слушав вестей, приговорили, что государю стояти в Серпухове нечево для, про царя и про царевичи и про большие люди всё станишники солгали»
О дальнейшей судьбе горе-дозорных история умалчивает, но, учитывая крутой нрав царя, участь их была, скорее всего, незавидной. Одновременно стало ясно, что стихийно сложившаяся система обороны со своими задачами не справляется и нуждается в коренной перестройке. Дело это поручили князю Михаилу Ивановичу Воротынскому — наверное, самому опытному и уважаемому воеводе среди хранителей южных рубежей
Воевода происходил из Рюриковичей — его отец владел удельным Воротынским княжеством, к западу от Калуги. Когда при Иване III княжество вошло в состав Руси, Воротынские сохранили титул и земли в вотчинном владении. Все три сына князя Ивана стали ближними московскими боярами и воеводами. Средний — Михаил — с первых дней службы оборонял южные рубежи: был воеводой в Одоеве, Белёве, наместником в Калуге. Отличился при взятии Казани, был ранен, но оставался в строю. После этого вошел в Ближнюю думу царя. Далее воевода опять на южных рубежах — защищает Рязань, гоняется за татарами по степи. В 1560-е князь впал в немилость, даже был сослан, но через несколько лет царь его вернул и вновь отрядил на южные рубежи уже в ранге воеводы большого полка в Туле. По сути, Михаил Воротынский командовал основными русскими силами засечной черты, посему ему и было доверено устройство новой системы охраны границы.
Князь подошел к делу обстоятельно и решил собрать на совет максимальное количество знающих людей, включая ветеранов «засечной черты», хорошо знавших «дикое поле»:
«Книга Московского Стола». № 1-й л.л. 12–17
«И по государеву и великаго князя указу и по приговору боярина, князя Михаила Ивановича Воротынскаго в Путивль, и на Тулу, и на Рязань, и в Мещеру и в иные в украинные городы и в Северу по детей по боярских, по письменных по станичных голов и по их товарищев, по станичников и по станичных вожей и по сторожей, которые ездят из Путивля, и с Тулы, и с Рязани, и из Мещеры и из иных украинных городов и из Северы в станицах на поле к розным урочищам, и которые преж того езживали лет за десять и за пятнадцать, по всех по них послано»
Всего в январе 1571 года в Москве собралось около 2 тыс. человек, которые совещались до 26 февраля (16-го по старому стилю), после чего на 13 страницах вынесли свой «приговор».
«Действуй по уставу — завоюешь честь и славу»
Основываясь на своем опыте, служилые люди предложили сделать ставку не на стационарные воинские гарнизоны, которые татары научились обходить, а на четко организованную разведку. Для этого нужно было создать целую систему наблюдения, а подвижные разъезды выдвинуть непосредственно к владениям Крымского ханства. Вся южная граница протяженностью 1,2 тыс. км делилась на 12 сторожевых районов и 73 сторожевых участка, в которых четко были расписаны все подвижные и постоянные посты, а также система их взаимодействия. Численность же стационарных гарнизонов уменьшалась до 25 тыс. ратников.
В самом начале «приговора» речь шла об устройстве сторож — секретов или разъездов. Место для наблюдения им предлагалось выбирать самим «посмотря по делу и по ходу», но не в лесу, что оговаривалось отдельно, а далеко в степи, где можно было загодя перехватить врага. Сторожи обычно состояли из 6–8 человек, которых воеводы обязаны были обеспечить добрыми конями (по два на разведчика) и необходимыми припасами. Правила поведения дозорным прописывались достаточно четко:
«Боярский приговор о станичной и сторожевой службе»
«стояти сторожем на сторожах с конь не сседая, переменяясь, и ездити по урочищам, переменяясь же, на право и на лево по два человека по наказом, каковы им наказы дадут воеводы. А станов им не делати, а огни класти не в одном месте; коли каша сварити, и тогды огня в одном месте не класти двожды; а в коем месте кто полднивал, и в том месте не ночевать, а где кто, ночевал, и в том месте не полдневати»
При обнаружении неприятеля,дозорные отправляли гонца к станичным и сторожевым головам, которые располагались в станицах (обычно на окраине лесной зоны) и контролировали сразу несколько сторож. Это были служилые люди более высокого ранга: «А с головами быти людем детем боярским и казаком из разных городов по росписи». Они проверяли данные разведки и лично доставляли их далее — «про то розведав гораздо, самим с вестми с подлинными спешити к тем городом, на которые места воинские люди пойдут». Понятно, что за точность информации они отвечали головой.
Смены станиц и сторож были четко расписаны. Первые дозоры выезжали с началом апреля, как только сходил снег в степи. Спустя 15 дней их меняла вторая смена, а всего смен было восемь. С августа всё повторялось. Заканчивался дозор с началом декабря, но если к этому времени еще не выпадал снег — сторожевая служба продолжалась. После вахты в степном дозоре разведчики еще две недели пребывали в резерве и лишь потом отправлялись на отдых. Жалование они получали очень приличное: «Станичным головам, которые ездят из Путивля на поле в станице, давати проезжаво по четыре рубли, а детем боярским, которые ездят с ними в станицах, тем детем боярским давати проезжаго по два рубля человеку». Кстати, «элитные» московские стрельцы тоже получали по 4 рубля в год. Специально оговаривалось, что с запоздавшей смены задержавшиеся в дозоре служилые люди получали денежную компенсацию «по полуполтине на человека на день», но в случае оставления поста пощады не было:
«Боярский приговор о станичной и сторожевой службе»
«А которые сторожи, не дождався собе отмены, с сторожи съедут, а в те поры государевым украинам от воинских людей учинитца война, и тем сторожем от государя, царя и великаго князя быти казненым смертью»
Придуманная князем Воротынским система обороны оказалась действенной и на много десятилетий обеспечила безопасность южных рубежей страны от набегов степняков. Но это было позже, а в 1571 году крымский хан Девлет I Гирей двинулся на Русь с огромной армией. Мобильное конное войско обошло окский рубеж, где была сосредоточена русская «береговая» рать, и подошло к Москве. Царь бежал, но воеводы успели вернуться в город и организовали оборону. Девлет Гирей не стал штурмовать Москву, ограничившись грабежом посадов, но возникший пожар почти уничтожил город. Князь Воротынский сражался во главе передового полка, потом преследовал татар, отбив немало пленников. В следующем году объединенные силы крымчаков, турок и ногайцев под командованием Девлет Гирея вновь двинулся на Русь, и опять ему противостояли пограничные рати во главе с князьями-воеводами Воротынским и Хворостининым. Решающая битва произошла около деревни Молоди, где вдвое уступающие по численности русские войска сумели наголову разгромить врага.
«Большие» войны с крымчаками на этом закончились, пришла пора создавать задуманную Воротынским систему пограничной стражи. Но уже без воеводы — вскоре после триумфа у Молодей военачальник оказался в опричных подвалах. Обвиненного в измене князя пытали огнем, говорят, царь лично подкладывал угли к телу боярина. Воеводу отправили в ссылку в далекий Кирилло-Белозерский монастырь, но по пути он умер от нанесенных увечий. Князь не увидел результата своих трудов, но потомки не забыли создателя системы обороны южных рубежей и автора первого воинского устава — в числе самых знаменитых фигур в истории страны воевода увековечен на знаменитом памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде. Кстати, Ивана IV на нем нет.
