Дыра в сюжете: пандемия не интересует российских документалистов
В пятницу, 10 декабря, 22-й раз состоится вручение премии «Лавр» — одной из старейших и самой престижной награды в российском документальном кино. В голосовании участвуют 50 действующих документалистов — обладателей «Лавра». Накануне премии «Известия» решили сами подвести предварительные итоги года для российского документального кино.
Цифры не говорят
Прокатная статистика у российского дока в этом году неплохая. Всего в кинотеатрах вышло 27 неигровых картин (из них 14 российские). Десять фильмов собрали больше миллиона рублей, один — больше 10 млн, это был российский «Байкал. Удивительные приключения Юмы» (36 млн). В 2019 году вышло 36 картин (13 российских), 19 собрали больше 1 млн рублей, 3 — больше 10 млн, и на первом месте там тоже был отечественный фильм — «Алла Пугачева. Тот самый концерт», у него аж 93 млн рублей. Примечательно, что «Пугачева» и «Байкал» занимают, соответственно, первое и второе места по сборам за всю историю проката российских документальных фильмов.
Переводя всё это на человеческий язык, скажем, что в кинотеатрах док всё более востребован, и особенно это относится к отечественной документалистике. Зритель хочет ее смотреть, это доказывают цифры. А фильм «Нас других не будет» Петра Шепотинника в конце декабря даже выйдет в повторный прокат — к юбилею Сергея Бодрова. Эта картина уже была в кинотеатрах в октябре, и у нее сейчас четвертое место по кассе среди сборов российской документалистики за всю историю.
По этим цифрам трудно судить о реальной востребованности документального кино, потому что неизвестно, сколько его было посмотрено на малом экране. Но косвенные признаки внушают оптимизм: почти у всех стримингов сейчас запущены документальные линейки, и телевидение тоже продолжает производить тысячи часов докконтента ежегодно. Кроме того, именно документальное кино стало поводом для одного из самых громких скандалов года — раскола Гильдии киноведов и кинокритиков и ее отказа проводить самую престижную премию критики «Белый слон». Камнем преткновения стало то, что экспертный совет премии хотел дать «Событие года» (отметим — не приз за лучший документальный фильм) лентам Алексея Навального, что породило дискуссию о том, считать ли их вообще кинематографом, и в итоге привело к тому, что Гильдия отказалась вообще иметь дело с «Белым слоном». Для сообщества это была драма, а для документального кино — лишняя реклама.
Актуальность как проблема
Кажется, неигровому кино актуальность должна быть присуща изначально, но именно с ней у российской документалистики по-прежнему главная проблема. Достаточно сказать, что когда «Лавр» объявил итоги первого тура, то бросилось в глаза, что из 40 фигурантов шорт-листа нет ни одного про коронавирус, пандемию, карантин и т.п. И это не только «Лавра» касается, то же было, например, на «Окне в Европу». В национальном конкурсе «Послания к человеку» только один фильм про пандемию и человека — «О тебе», главная героиня — врач скорой помощи. Ни одной заявки про коронавирусные реалии не было на защите докпроектов в Минкультуры — правда, в кулуарах «Известия» узнали, что несколько заявок на эту тему всё же присутствовало в отборе, но отсеялось, не пройдя экспертизу. То есть пандемия оказалась не по зубам российским документалистам.
Ни одного фильма про Сирию. Ни одного про политику и экономику — в США таких картин очень много, потому что они привлекают внимание аудитории. Майкл Мур, например, сделал на этой тематике состояние, а его «Фаренгейт» до сих пор самый кассовый док в истории. Ни одного фильма про церковь и про многие другие институции.
Но актуальное кино всё же снимается. В шорт-листе «Лавра» был великолепный «ГЭС-2» Насти Коркия — о долгом преображении старейшей электростанции Москвы в центр современного искусства. Один из героев — начальник стройки, у которого весь стол завален бумагами и который вечно проводит совещания и мучительно пытается понять, что именно в очередной раз непростительно тормозит и удорожает процесс. Характерна сцена маленькой экспозиции, где камера направлена не на объект искусства, а на перекачанного самодовольного охранника, шокирующего посетителей. В номинанты этот фильм в итоге почему-то не вошел.
Очень яркая работа «Амурская Голгофа» про дальневосточного таксиста, который стал популярным видеоблогером, а потом увлекся политикой, активизмом, стал пешкой в чужих руках, пережил глубокий внутренний кризис и даже попытался покончить с собой в прямом эфире. Несколько лет работы режиссера Юлии Серьгиной — и спецприз жюри ММКФ плюс номинация на лучший кинофильм «Лавра».
Давно был нужен такой фильм, как «Дальний план» Владимира Головнева. Его герои — киномеханики нескольких провинциальных кинотеатров. Пустые залы, самодельные афиши, обветшалое оборудование и бедные жители маленьких городков вокруг здания — таков антураж для этих уникальных героев, которые всё равно продолжают ставить в проектор фильмы, обсуждать их и параллельно жить какой-то своей жизнью. Документальные картины о подвижниках кинопоказа — один из важнейших трендов мировой документалистики, это десятки и сотни картин из Африки, Азии, Европы и обеих Америк. И всегда это трагикомедии, после которых хочется бросить всё и самостоятельно открыть кинотеатр, даже если самому же придется стать и единственным зрителем. Теперь и у нас есть такой фильм. Номинант на главный приз «Лавра».
Еще одна достойная картина — «Тело хана» Кристины Саутиной, дебют в традициях Фредерика Уайзмена, фильм-портрет небольшого комьюнити — крохотного белорусского городка, где есть рынок, парикмахерская, церковь, кладбище, школа, огороды, Дом культуры, поликлиника и, конечно, местная администрация, неспешно решающая локальные проблемы. Саутину пустили везде, и она статичными кадрами зафиксировала быт этих нескольких тысяч людей, сложив полноценную метафору всего провинциального общества не только в Белоруссии, но и в России. У Уайзмена такие фильмы обычно длятся три-четыре часа, Саутиной хватило 55 минут. Правда, «Лавр» ее в достаточной степени не оценил, ее картина не пробилась из шорт-листа в номинанты.
Отдельно стоит сказать о номинантах «Лавра», не претендующих на актуальность, но тоже важных для развития кино. Один — «Легенда о Зигфриде» Светланы Стрельниковой, уникальное по интимности личное высказывание о любви и творчестве. Стрельникова здесь рассказывает о своей влюбленности в Зигфрида Дебребана, режиссера, музыканта, художника и вечного странника. Зиг был для Стрельниковой другом и наставником, а потом их пути разошлись, но память осталась. В России по-прежнему очень мало личной документалистики, и «Легенда» — один из лучших представителей этого направления.
Второй фильм — «В лысого не стрелять» Анны Артемьевой. Главный герой — майор Измайлов, бесстрашный борец за жизни пленных солдат во время чеченской войны. Это он тот «лысый», в которого не стреляли ни с одной из противостоящих сторон, человек удивительного мужества и поразительной честности, трудно подсчитать, сколько матерей до сих пор признательны ему за спасение своих сыновей. И всё в этой картине прекрасно, кроме того, что ее, конечно же, нужно было снять лет 12 назад, и трудно отделаться от ощущения, что смотришь фильм, который пропустил когда-то давным-давно.
Внешний мир
Русская документалистика в этом году оказалась не менее востребованной на мировых фестивалях, чем наше игровое кино. Два приза (за операторскую работу и лучший дебют) на IDFA, главном фестивале дока в мире, получил фильм Руслана Федотова «Куда мы едем?» — уникальный коллективный портрет обитателей, иначе не скажешь, московского метро. Скрытой камерой сняты пассажиры, нелегальные продавцы разных товаров, музыканты, полицейские — метро здесь какая-то отдельная вселенная, со своими законами, прибежище для израненных душ и тел и маленькая модель общества.
Были и другие яркие картины — интимный «Папа» Валерии Гай Германики, клоунская история «Джой» Дарьи Слюсаренко, словно взятая не то из «Дороги», не то из «Паяцев», невероятный анимадок «За забором» Марии Коган-Лернер о быте в психоневрологическом интернате. Возможно, некоторые из этих картин доберутся до следующего «Лавра», а пока стоит обратить внимание на то, что из 40 фигурантов шорт-листа премии только шесть поддержаны Министерством культуры. И это не потому, что остальным отказали в финансировании, а потому, что источников для этого финансирования сегодня стало много, а значит, и фильмов будет сделано тоже много. В том, что они очень нужны, сомневаться не приходится.
