«Быть молодым — большая ответственность»
Руководитель Федерального агентства по делам молодежи Ксения Разуваева на Восточном экономическом форуме рассказала «Известиям», что происходит с молодежными центрами в регионах, зачем детей приглашают на встречи с губернаторами и чем отличается сегодняшняя молодежь от предыдущих поколений.
— Вы занимаете пост главы Росмолодежи полгода, вы молодежь или уже госслужащий?
— Нет, молодежь однозначно. Я считаю, это не проблема, это скорее конкурентное преимущество, когда ты имеешь возможность работать для очень понятной для тебя аудитории.
— Ваша позиция не отрывает вас от этой аудитории, от сверстников?
— Я не знаю, это надо их спрашивать, как они меня воспринимают. Но я по крайней мере себя так совершенно точно не чувствую. Как раз у нас специфика ведомства такая, у нас очень молодая команда, мне кажется, мы на одной волне. Я не чувствую совершенно точно этого отрыва, может, даже слишком не чувствую.
— По вашему опыту, легко ли быть молодым и насколько государство сейчас осознает всю глубину этого вопроса, который звучит из поколения в поколение?
— Я бы не говорила об этом в категориях легко — не легко. Мне кажется, это не совсем правильно. Я бы говорила в категории «интересно». Быть молодым — это интересно, потому что только в молодом возрасте тебе предоставляется такая палитра выбора и возможностей. Когда ты можешь выбирать учиться, ты можешь переучиваться, ты можешь не бояться, ты можешь сходиться с людьми, расходиться, ты можешь пробовать, ошибаться.
— Но это свойство поколения, при чем здесь государство?
— Быть молодым, с одной стороны, интересно, с другой — большая ответственность. От твоего выбора зависит твоя будущая жизнь, жизнь твоих близких, страны, в конце концов то, какой мы ее передадим следующему поколению. Что касается государства, мы абсолютно точно идем в сторону понимания поколения и максимального, знаете, не восприятия, что они какие-то другие и мы что-то делаем для них, а мы делаем вместе с ними.
Этот принцип соавторства в работе не просто слова, мы это подтверждаем каждый раз. Это позволяет нам не бить по хвостам или гонять аудиторию, а вместе с ней задавать тренды. Приведу несколько примеров. На прошлой неделе был госсовет по школьному образованию. Вот впервые вообще за всю историю там присутствовали дети. И это была не игра, это было всерьез. Когда там спорили губернаторы за столами, что нужно для формирования комфортной школьной среды, сидели дети и говорили: «Стоп. Вот это нам не нужно, вот это нам неинтересно, нам нужно вот это».
А нужно максимально вовлекать, делать их соавторами, союзниками. Мы сейчас стараемся построить всё таким образом, чтобы молодежная политика, вообще работа с молодежью была не только задачей Росмолодежи, а чтобы это было приоритетом и для других ведомств.
— Молодежь теперь те, кому до 35?
— Да, у нас расширились границы. Я тоже обрадовалась, потому что мне исполнилось 30 в этом году. На самом деле это общемировой тренд, если смотреть классификацию ВОЗ, то возраст молодежной аудитории считается до 44-х. Связано это с тем, что скорость сейчас коммуникации очень высокая, очень высокая скорость изменения. У людей больше выбора, больше возможностей постоянно учиться, переучиваться.
Мы официально теперь можем работать с аудиторией до 35 лет. Раньше у нас было ограничение до 30. Если тебе 31, то ты уже не можешь приехать на наши площадки, которые мы организовываем. Ты не можешь получить грантовую поддержку. А мы распределяем порядка 2,5 млрд в год на поддержку молодежных инициатив по разным направлениям.
— Дети стали взрослеть раньше. Может, сдвинуть возрастные рамки ниже?
— Ну мы сейчас расширили деятельность Росмолодежи, начинаем с 10 лет, фактически с пятого класса. И это, конечно, очень взрослое поколение, очень осознанное, готовое брать на себя ответственность, предлагать какие-то взрослые решения. Например, у нас есть проект «Большая перемена», он сегодня объединяет 2,5 млн школьников.
— Поговорим про онлайн-курсы. Сейчас оценки им дает Роскачество, может быть, Росмолодежи исполнять подобную функцию?
— Я не думаю, что здесь должна быть регуляция. Это всегда вопрос качества контента и выбора каждого конкретного человека. Я скорее за историю, когда образование уходит за пределы школьных или вузовских стен. Оно, по сути, везде. Но вместе с тем у нас сейчас есть совершенно потрясающий инструмент, который, кстати, показал запрос молодежной аудитории на очень качественный и достаточно сложный контент. Это общество «Знание», организация, которую фактически реабилитировали, и она в мае перезапустила свою работу. Фактически, то где будет знак качества общества «Знание» — это то, за что мы в каком-то смысле ручаемся. И мы сейчас планируем целую линейку проектов для вузовской аудитории, которая будет внутри университетов реализовываться. Как-то ограничивать — это плохо, это хорошо — не совсем наша функция. Можем говорить о том, что хорошо, и мотивировать людей потреблять качественный, сложный контент.
— Во многих муниципалитетах есть молодежные центры, но, как правило, они уже не очень актуальны. Входит ли в планы Росмолодежи строительство новых центров или реформация уже существующих?
— У нас есть федеральная линейка центров, которые являются точками притяжения для молодежи со всей страны. Первое, это «Таврида», где у нас сейчас проходит форум. И мы там начали уже строительство университета креативных индустрий. Дальше у нас есть мастерская управления «Сенеж», где мы, собственно, обучаем управленцев разного уровня, начиная от проректоров вузов, заканчивая губернаторами. Третий центр у нас появится на Машуке, это Ставропольский край. Мы завершаем строительство в конце этого года, это будет такой центр знания. Мы планируем там учить тех, кто учит, это учителя, лекторы, спикеры, сотрудники вузов, педагоги, преподаватели. Вот это три федеральных центра.
Дальше, конечно же, мы занимаемся развитием инфраструктуры в регионах, потому что нам это очень важно. Есть огромный запрос со стороны молодежной аудитории на так называемые третьи места. То есть есть дом, учеба или работа и вот некое третье место, куда ребята могут прийти. Здесь у нас есть тоже два блока. Первый связан с креативными компетенциями, мы развиваем эти арт-резиденции. У нас сейчас в регионах открыто 14 арт-резиденций — в Крыму, Калининграде и так далее, у каждого есть свой профиль. Это такие места силы, преимущественно для лидеров креативных индустрий, где собирается и местный бизнес, где есть заказ от региона, где есть ребята-творцы, которые могут формировать какое-то добавленное качество, в том числе с точки зрения облика региона, развития его туристического потенциала.
У нас сейчас есть большое количество ресурсов, проектов, которые реализуются силами ведомств, рамками национальных проектов. Например, есть большой проект Министерства культуры по переформатированию модельных библиотек. По сути, эти библиотеки должны быть точкой притяжения для молодых людей. И мы идем по какому пути? Мы с Минкультом сейчас запустили конкурс с концепцией от молодых людей, которые должны предложить концепции этих модельных библиотек. Лучшие концепции ложатся в основу переформатирования.
Такая же история, например, с парками для проекта «Россия, моя история». Эти парки есть в 23 регионах, мы на их базе создаем центры, точки притяжения для наших ребят. Школьникам, которые сегодня создают региональные команды, нужна точка сбора. Где-то это переформатирование домов молодежи, традиционных, которые были, где-то это дома культуры. Нам неважно, как это называется, важно, чтобы среда там была комфортная для молодого человека, чтобы он мог туда прийти, о себе заявить, поработать над проектами.
— Не боитесь проиграть, например, тем же тик-ток-хаусам?
— Я считаю, что мы не должны работать в категории «проигрывать, выигрывать». Мы должны их вовлекать. Конечно же, мы не должны пытаться затащить куда-то аудиторию, правильно прийти туда, где она уже есть. И в этом смысле мы берем в союзники и «Артплей», «Флакон», «Винзавод» и другие подобные креативы, «Новую Голландию» в Петербурге. Таких креативных пространств с каждым днем создается всё больше и больше.
— Порой регионы возрождают центры на собственные средства. Планируется ли какая-то федеральная программа по созданию соответствующей инфраструктуры?
— Конечно же, инфраструктурные задачи финансируются за счет региона, мы всегда финансируем контент, выделяем грантовую финансовую поддержку на содержание работы этих пространств, в том числе здесь можно иметь в виду не только грантовые конкурсы Росмолодежи, но и всю линейку, которая сегодня доступна. Мы точно уделяем этому внимание и мотивируем регионы, создаем вместе с ними пространство, комфортное для молодых людей, чтобы им было куда прийти, это 100% наша задача.
— Какие проекты наиболее востребованы, кто чаще всего обращается за этими грантами и всегда ли они оправдывают ваши ожидания?
— Наша задача, чтобы как можно большее количество людей могли этими инструментами воспользоваться. Проекты разные, разного уровня, есть еще проблематика, связанная с проектной культурой в принципе. Потому что, конечно, это деньги, за которые нужно отчитаться. Иногда приходят ребята, которые делают какие-то классные проекты, но у них просто нет опыта, они не могут это правильным образом, в нашем бюрократическом понимании, структурировать. Поэтому мы их обучаем, в целом повышаем проектную культуру. В следующем году у нас будет такая история, как микрогранты, когда мы можем небольшими суммами, с более облегченной отчетностью поддерживать ребят, чтобы у них был какой-то первый опыт такой проектной деятельности.
А если говорить про ключевые направления, в которых подается самое большое количество проектов, то, как правило, очень большое место занимает волонтерство и всё, что касается социально ориентированных некоммерческих организаций. Очень много социальных проектов, нацеленных на поддержку животных, на какие-то социальные проекты в сфере культуры, поддержку социальных учреждений.
Вторая история из топовых — это экология. Это супервостребованная сегодня тема. Третье — здоровый образ жизни. Четвертая — туризм.
