Не сотвори картины мира: философ-анархист поведал, как правильно убить время
Имя Пола Фейерабенда (1924–1994 годы), вероятно, не слишком известно широкой публике, но в академических кругах он не нуждается в представлениях. Один из главных философов прошлого столетия, человек, занимавшийся осмыслением теории науки и создавший концепцию «эпистемологического анархизма», вызывавшую в свое время немалый скандал в ученом сообществе. На русском языке его труды издавались еще в советские времена — для западного философа дело почти исключительное. Теперь же вышла и более доступная — да и интересная — стороннему человеку автобиография Фейерабенда, не менее провокационная, чем его философские сочинения. Критик Лидия Маслова представляет книгу недели — специально для «Известий».
Пол К. Фейерабенд
Убийство времени. Автобиография
Москва, Rosebud Publishing, 2021. — Пер. с английского В. Зацепина — 368 с.
Единственный крошечный недостаток, к которому можно придраться в русском издании написанной в 1995-м автобиографии Пола Фейерабенда («одного из последних великих философов ХХ века», по словам переводчика и автора сопроводительной статьи Виктора Зацепина), — это опечатка в аннотации, где вместо 1924 года рождения героя обозначен 1910-й. Но, вероятно, сам Фейерабенд, по мемуарам производящий впечатление восхитительно легкого и покладистого в быту человека (вразрез со скандальной репутацией непримиримого «противника разума» и борца с рациональностью), ничуть не возражал бы против дополнительных 14-ти лет жизни. О том, что скоро умирать, он стоически рассуждает ближе к финалу книги: «...я гораздо лучше готов начать жить, чем 10 лет тому назад — но теперь я в конце своей жизни, плюс-минус несколько лет». Меньше всего при этом философа печалит, что какие-то книги и статьи останутся ненаписанными, а огорчает главным образом разлука с последней женой, Грацией, на которой он женился уже 65-летним, но которая всё же успела превратить его из «ледяного эгоиста в друга, компаньона и мужа».
Само название автобиографии заставляет заранее предположить, что в ней будет немало сожалений о потерянном времени, потраченном на какую-то ерунду, но это не так. Непредсказуемость — один из главных компонентов обаяния Фейерабенда-мемуариста и, судя по всему, профессора Фейерабенда, джетсеттера, скачущего по университетам между Европой, Америкой и Новой Зеландией и порой пугающего студентов нестандартной манерой преподавания. В его понимании лекторское выступление сродни актерскому, а преподаватель — своего рода чтец-декламатор, которому достаточно проштудировать пару книг по нужному предмету, а «остальную работу сделает адреналин», — как залихватски пишет Фейерабенд о том периоде, когда он вообще почти не готовился к лекциям, заранее набрасывая лишь несколько мыслей.
Эффектный заголовок (с двусмысленным намеком на «убивающее время» в английском оригинальном названии — Killing Time) — это, скорее, дань любви к парадоксам, связанной с главной чертой Фейерабенда, которую он сам и знавшие его люди определяли как «непоседливость». «Умник и бедокур — у него не голова, а бочонок с мартышками», — с явным удовольствием цитирует Фейерабенд характеристику, которую ему дал один из приятелей-философов, Герберт Райл. Ртутная подвижность натуры просматривается как в философских воззрениях Фейерабенда, отвергавшего всякое закостенелое и несомненное научное знание, так и в личной жизни (с множеством романов и увлечений, часто воображаемых), и в преподавательской работе. К последнему предмету он относился с изрядной долей цинизма как к заработку, довольно необременительному для человека с хорошо подвешенным языком:
«Позже, уже в Калифорнии, моя непоседливость приобрела межконтинентальный характер — работая там, я брал себе еще одну работу, а затем и следующую, так что вскоре большую часть времени я проводил в воздухе. Внешние вызовы окрыляли меня — и я увядал, когда вынужден был возвращаться восвояси. Почти целый год я ежедневно принимал секонал и спал дни и ночи напролет, за исключением собственных лекций и уроков пения. Я в буквальном смысле «убивал время». Может быть, я ждал, что моя жизнь вот-вот начнется — возможно, завтра, или на следующей неделе, или в следующем году всё встанет на свои места»
Впрочем, есть в этой автобиографии один явный момент, когда автор испытывает досаду из-за того, что потратил время зря — а именно ввязавшись в полемику с теми, кто раскритиковал его первую книгу-коллаж «Против метода», вышедшую в 1975-м:
«Я отвечал на рецензии, написал два сиквела к ПМ, составил сборник своих статей и приготовился написать книгу, которая более убедительно представит «мою позицию». Сочиняя и переписывая скучные главы о скучных вещах, я растранжирил драгоценное время, а ведь мог бы греться на солнце, смотреть телевизор, сходить в кино, или, может быть, даже написать несколько пьес»
Характерны эти презрительные кавычки вокруг слов «моя позиция» — в такие же Фейерабенд порой заключает и священное для многих слово «карьера»: «В начале 1955 года меня пригласили на собеседование в Бристоль. Так началось то, что формально известно как моя «карьера». Похоже, будь его воля, у Фейерабенда вообще половина самых пафосных слов стояла бы в кавычках, отражающих приблизительность и беспомощность любой лексики в описании такого странного и непостижимого явления, как человеческая жизнь, причем любая, даже самая бедная «событиями», «приключениями» или достигнутыми «целями». Самые, однако же, ненавистные этому «эпистемологическому анархисту» сакральные термины — «истина», «реальность» и «объективность». Борьба с этими деспотичными абстракциями, которые «сужают человеческое поле зрения и сокращают способы существования в этом мире», и стала по признанию автора, главным мотивом при создании книги «Против метода», как и благородное желание освободить людей от тирании философов-обскурантов.
В автобиографии Фейерабенд дарит читателю еще одну степень свободы, раскрывает еще один ее секрет читателю, которому хватит смелости не связывать свою самоидентификацию с карьерными успехами:
«Я думал, что писать статьи и читать лекции — одно дело, а жить — совершенно другое, и я советовал студентам искать центр тяжести вне какой бы то ни было профессии. <...> Я понимал, что отказ определять свою жизнь в терминах профессии или конкретной деятельности еще не наполняет ее содержанием, но, по крайней мере, я был осведомлен о том, что такое содержание существовало и помимо тех или иных частных видов деятельности»
Однако, чтобы на практике воспользоваться этим простейшим с виду советом, надо обладать врожденной мудростью самого Пола Фейерабенда, который еще в детстве на сакраментальный вопрос: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» вместо всяких романтических фантазий без запинки выдавал предельно рациональный ответ: «Я хочу уйти на пенсию».
