Нарисованные подворотни рядом с реальными шедеврами архитектуры; полуабстрактные символические сердца из Китая — у сердца России. В непосредственной близости от Кремля открылись выставки двух крупных современных художников: нашего соотечественника Павла Отдельнова — в галерее «Триумф» на Ильинке и мэтра из Поднебесной Чжана Хуаня — в пространстве Red-Line на Красной площади. Оба проекта интересны и сами по себе, но в таком соседстве начинают звучать особенно ярко. При чем звучание это отнюдь не политическое, а метафизическое.
Экспозиции роднит еще и то, что все работы для них были созданы во время локдауна 2020 года. Но если Чжан Хуань искал вдохновения, медитируя и всматриваясь в себя самого, Павел Отдельнов набрел на свои образы, гуляя виртуально по картам Google и Яндекс. Большинство произведений, объединенных под названием «Русское нигде», основаны на автоматических снимках street view. Художник даже не стал убирать из композиций характерные белые стрелки навигации.
Но важнее, что запечатленные улицы — вовсе не центральные, чем-то примечательные, а максимально невзрачные, может и не городские вовсе, будто балансирующие между обжитым пространством и безжизненными пустырями. Гаражи на окраинах, однотипные заборы, непонятно что загораживающие, разбитые дороги из ниоткуда в никуда... Придерживаясь реализма, Отдельнов в то же время добивается обобщенности образа, лишает типовые пейзажи всякой конкретики. В итоге у зрителя моментально срабатывает узнавание: «кажется, и мы там были».
Это действительно «русское нигде». И «всегда». Время суток определить невозможно: над всем нависает однообразно серое небо. Да что там суток... «Какой год? — Это вчера», — диалог из соцсетей, воспроизведенный неоновыми буквами на одной из сопутствующих картинам фотографий. Можно было бы усмотреть здесь социальный подтекст — мол, грязь и ямы как были в пригородах 30 лет назад, так и остаются. Но странным образом изображения воздействуют иначе. Меланхолия Отдельнова смешана с ностальгией — у большинства русских с такими местами связаны детские воспоминания. А та экзистенциальная тоска, которой веет от неказистых закоулков родины, не давящая, но уютная. В нее хочется погрузиться с головой.
Впрочем, вынырнуть оттуда прямо к старинному Ильинскому храму, затем пройти пару шагов и попасть на Красную площадь, не менее приятно — контраст обостряет ощущения. И вот ведь как получается — там Россия, но и здесь Россия. Там образы, знакомые, кажется, всю жизнь, потому что однотипные, безликие, — и здесь, потому что, наоборот, уникальные. Мы ведь любим не абстрактную площадь, а конкретную, с кремлевской стеной и храмом Василия Блаженного. Между теми и этими видами пропасть, но всё это составляющие нашего национального кода. Всё это — наше родное.
На волне таких мыслей, идя вдоль кремлевской стены, самое время заглянуть — нет, не к Ленину, а в трехэтажное здание напротив, где расположилась выставочная зона Red-Line. В ней экспонируются два огромных полотна, приехавших в столицу из Санкт-Петербурга. Прошлым летом в Эрмитаже состоялась выставка Чжана Хуаня. Специально для нее китайский мастер создал цикл работ «Любовь» — абстрактные изображения на холстах во всю стену. Москва — их второе пристанище, а после они отправятся на Венецианскую биеннале.
Представленные образы гипнотизируют. И хотя первая, физиологическая ассоциация — окровавленные сердца, куски плоти — не совсем приятна, вдумчивое разглядывание многослойных красных кругов, пересеченных стекающими каплями краски, вовсе не бередит душу, как какой-нибудь экспрессионизм, а, напротив, умиротворяет. Пульсирующие сгустки цвета будто излучают сияние, втягивают в свое пространство. Можно только поразиться, как китайскому художнику удалось найти визуальный эквивалент самому ценному человеческому чувству, напомнить, что в любви есть и страдание, и жертвенность, и всепоглощающий свет.
Понятно, что эти работы не привязаны к конкретному месту. Более того, в отличие от проекта Отдельнова, они наднациональны, универсальны. Но в то же время сложно придумать им более выразительный контрапункт, чем вид из окон галереи. Частокол красных линий на холстах вступает в дуэт с ритмом зубцов кремлевской стены, а белое пространство над алеющей вспышкой резонирует с балконами и карнизами Сенатского дворца, возвышающегося за Мавзолеем.
Пожалуй, есть нечто символичное в том, что сердца из Китая теперь в сердце России, в Китай-городе. А уж открыть ли им свое сердце — каждый решает сам.
Автор — кандидат искусствоведения, обозреватель «Известий»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
