В авангарде событий: «Выбор Костаки» исследует вкус первопроходца
Русские игрушки, древние иконы, шедевры авангарда и современный медиа-арт — всё это соединилось в экспозиции к пятилетию Музея AZ «Выбор Костаки». Юбилейный проект посвящен коллекционеру Георгию Костаки — человеку, без которого не было бы не только этой частной арт-институции в том виде, в котором мы ее знаем, но и Новой Третьяковки. Весомую часть фондов последней составили те произведения, которые греческий собиратель оставил в СССР, эмигрируя на Запад. А остальное увез с собой. Теперь «разлученные» вещи снова встретились.
Посол авангарда
Костаки был сотрудником греческого и канадского посольств в Москве и в 1950–1970-е страстно собирал то искусство, которое тогда было под запретом или же не ценилось вовсе, — русский авангард и работы современников-нонконформистов. Он в буквальном смысле спас множество холстов Любови Поповой, Василия Кандинского, Казимира Малевича и других авторов, без которых история искусства сегодня немыслима. А еще — поддержал финансово и морально совсем молодых тогда Анатолия Зверева, Дмитрия Плавинского, Олега Целкова... Не факт, что они бы создали столько шедевров, не будь рядом щедрого покровителя.
Вообще нельзя сказать, что фигура Георгия Костаки у нас забыта. В 2014–2015 годах в Третьяковской галерее была масштабная выставка к 100-летию со дня его рождения, затем открылся Музей AZ, примерно половину собрания которого составили работы, переданные дочерью коллекционера Алики, наконец, в прошлом году в постоянной экспозиции Новой Третьяковки появился именной зал Костаки. Однако главная его мечта — отдельный музей русского авангарда, где демонстрировалось бы его собрание как единое целое, — до сих пор не получила воплощения.
Новая выставка «Выбор Костаки» — попытка хотя бы на время воплотить эту мечту в миниатюре. Пунктирно обозначить линию интересов собирателя, включая ее малоизвестные зигзаги. Так, на первом этаже разместились три иконы XVI–XVII веков из Музея имени Андрея Рублева, витрина с русскими игрушками и пейзаж кисти самого Георгия Дионисовича. Здесь же демонстрируется часовой документальный фильм о коллекционере.
Второй этаж — собственно русский авангард. Шесть работ из собрания Третьяковки — шесть шедевров. Лентулов, Древин, Попова, Экстер, Моргунов и, главное, Кандинский, знаменитая «Красная площадь» из постоянной экспозиции на Крымском Валу.
Одним глазком
Наконец, третий этаж — искусство второй половины XX века, дополненное медиа-артом нашего современника Платона Инфанте. Здесь уже произведений куда больше, и каждое может считаться вершинным достижением своего автора. Если Анатолий Зверев, то это экспрессивные гуаши 1950-х (золотой период творчества художника), если Франсиско Инфанте, то две волшебные, пульсирующие темперы 1960-х, а не куда более распространенные поздние фотосерии...
Вроде бы всех художников из этой обоймы мы хорошо знаем. Но смотришь, например, на безымянную деревянную конструкцию Игоря Шелковского, будто вырастающую из рукодельной рамы по каким-то природным законам, и понимаешь: нет, то, что ты видел раньше у этого скульптора, меркнет перед этой вещью. Или Олег Целков: его холсты 1957 года уникальны, в такой манере он больше не писал. Именно в них налицо преемственность по отношению к авангарду первой половины века, хотя узнаваемая грубоватая округлость, нарочитая «неуклюжесть» форм позднего Целкова уже присутствует.
Пожалуй, главная жемчужина и самый интересный экспонат — двусторонний деревянный диск Дмитрия Плавинского Recto Verso (1962). Он неоднократно демонстрировался на выставках, но только одной стороной. Теперь же зрители могут увидеть его и сзади. И восприятие вещи меняется. Кажется, что перед тобой не современный арт-объект, а загадочный ритуальный артефакт древних народов, шифры и знаки которого только предстоит разгадать...
Наверное, уже из-за одной этой работы стоило бы прийти в особняк на Тверской-Ямской. И всё же выставка в целом оставляет странное ощущение. Кажется, что увидел лишь вершину айсберга, одним глазком заглянул в пещеру с сокровищами. Как бы ни были хороши представленные вещи, невозможно таким скромным количеством экспонатов (суммарно — несколько десятков) составить сколько-нибудь объемное впечатление о великой коллекции, включающей тысячи экземпляров, и ее создателе.
Музей AZ всегда отличался тем, что очень мудро использовал свое относительно скромное пространство, фокусируясь на локальных, соразмерных темах («Сказки Андерсена», «Птица-тройка и ее пассажиры»). И немногие исключения типа большой монографической ретроспективы «Зверев-Gala», где в ход шла шпалерная развеска, заполняющая практически все доступные поверхности, только подчеркивали этот принцип. В «Выборе Костаки» фокуса как раз не чувствуется, как и изобилия. Это даже не «сливки» коллекции, а скорее дегустационная порция, разжигающая аппетит.
Художественный голод, впрочем, можно утолить в недавно возобновившей работу Новой Третьяковке — без посещения зала Костаки представление о теме будет в любом случае неполным. Но в одном новая выставка самодостаточна: это афористичный гимн хорошему вкусу. Художественному, а не кулинарному.
