Есть два типа региональных журналистов. Первые стараются подстроиться под федеральный контекст, исполняя оды государственности или рождая панегирики. Вторые — и эти, на мой взгляд, интереснее — выступают гласом родного региона, выразителями его боли или радости. Недавно состоявшаяся пресс-конференция Владимира Путина данную градацию в лишний раз подтвердила.
Тем пристальнее я ждал «севастопольского вопроса». Его задал председатель Союза журналистов Сергей Горбачев, кроме прочего, военно-морской офицер. Смысл его обращения можно свести к следующему: в городе продолжается контрпродуктивная дискуссия, связанная с тем, каким Севастополю быть — то ли это Силиконовая долина, IT-центр, то ли это центр туризма, то ли рекреация, но на самом деле Севастополь — это, прежде всего, военно-морская база, превосходящая по значимости и Владивосток, и Кронштадт. В общем, такой себе риторический вопрос-предложение. Правильный, точный, отражающий настроения части населения Севастополя.
Однако в нем есть изъян: он не учитывает мнения другой стороны. А оно имеется. По справедливости, после Горбачева должен был бы подняться второй севастопольский журналист и заявить: «На самом деле Севастополь — это прежде всего научный и инженерный центр». И в этом тоже присутствовала бы своя несомненная логика.
Не секрет, что с недавних пор для всей страны Севастополь превратился в поле боя между командами Алексея Чалого и Сергея Меняйло (читай, Олега Белавенцева). Борьба эта, смахивающая на грызню, зачастую идет самыми неприятными способами, когда, купая друг друга в грязи, оппоненты пачкают и горожан. И та проблемная ситуация, что сложилась сегодня в городе, во многом есть следствие конфликта ветвей власти — «лес рубят, щепки летят». Ситуация тем отвратительнее, что стороны принципиально не идут на компромисс, не ищут точки соприкосновения, жмут до победного, рискуя сломать, перегнуть, не слыша, не вникая в доводы оппонента.
Вот и Сергей Горбачев, лоббировавший на конференции интересы одной из сторон, явно надеялся на иной ответ, словно забыв, что раньше флот в Севастополе насчитывал 800 вымпелов, а теперь лишь 80 и нет прежних заводов, верфей, доков. Ведь 20 с лишним лет украинская независимость лепила из города-героя туристический центр вроде Ялты, однако нового не создала, а вот старое всерьез подпортила.
И Владимир Путин это, безусловно, понимает. Оттого и сказал он, что колоссальная значимость Севастополя как военно-морской базы не подлежит сомнению — для убедительности были озвучены и конкретные примеры про оснащение флотилии новыми мощными подводными лодками, — но город «должен развиваться сразу по нескольким направлениям, по нескольким векторам».
Сторонники Алексея Чалого увидели в таком ответе свою поддержку, заявив о том, что президент косвенно одобрил концепцию развития города, выработанную Агентством стратегического развития. Но это справедливо лишь отчасти. Пафос Владимира Путина был куда масштабнее, глубже, чем поддержка им одной из сторон. Ключевую роль в нем играет понятие баланса, равновесия как доминанты будущего Севастополя и всей России.
Ведь, несмотря на обвинения в тоталитаризме, на деле именно в нашей стране присутствует уникальная полифония мнений, идей, в борьбе и единстве которых скрыт путь к успеху. Усиление же каких-либо нот, акцентов неизбежно приведет к разбалансированию всей системы, а между тем, именно внутреннему единству президент уделяет сейчас основное внимание.
Не раз подчеркивая, что Россия максимально открыта к диалогу с миром, Владимир Путин в том числе и в вопросе Севастополя призвал к открытости, к необходимости договариваться между собой. Призвал к тому, чего севастопольская власть, состоящая из присланных военных, бывших членов Партии регионов и лидеров «крымской весны», делать упорно не желает, и тем самым вынес ей последнее предупреждение, поставив новые задачи.
Это отнюдь не точка в споре Меняйло и Чалого, чья борьба на деле является борьбой концепций, стратегий развития города, не поддержка одного из лагерей, но президентское требование нового формата диалога, по итогам которого необходимо найти оптимальный вариант решения проблем, учитывающий разные мнения, разные взгляды, но главное — разные инициативы. Личная инициатива и ответственность — вот к чему призвал Владимир Путин Севастополь.
Пример Владивостока, на котором остановился президент, тут особенно показателен. Я был в этом дальневосточном городе прошлой осенью. Еще недавно там устраивались масштабные чистки местной власти, теперь же произошла и физическая, и ментальная раскупорка закрытого, замкнутого пространства, приморского status in statu.
«Мы не привыкли здесь жаловаться. Мы ищем возможности новой хорошей жизни, а не оправдания старой плохой», — сказала мне преподавательница Дальневосточного федерального университета на острове Русский, где я выступал с лекцией, и ее мнение реально отражает стиль жизни Владивостока. Люди здесь инициативны, они перемалывают трудности и переформатируют жизнь.
То же самое необходимо и севастопольцам. Прежде всего местной власти, по случаю и без апеллирующей к несчастному украинскому прошлому с целью прикрытия ошибок нынешних. Но переходный период кончился. Теперь Севастополь — Россия, окончательно и бесповоротно, потому мыслить необходимо в парадигме новой страны, не спрашивая, что даст «острову» материк, но предлагая свои инициативы, свои смыслы, говоря о дне нынешнем как о начале магистрали в день будущий.
Роль Севастополя для всей страны тут колоссальна, потому что именно этот город-герой весной прошлого года подарил России видение нового будущего, сформулировал патриотические идеалы, вернул энергетику больших целей. Однако «крымская весна» — не финал, не итог, но лишь начало, точка отсчета новой многовекторной России, той, которую «обкатывают» сейчас именно в Севастополе.
Для ее успеха не должно быть никаких перегибов, никаких конфликтов, никакой твердолобой архаики однозначности, потому что самое опасное сегодня — это разрозненность, рождающаяся в результате доминирования одного над другим. Мощь Севастополя и всей России зависит от умения людей договариваться, находить точки соприкосновения внутри своих общностей, формируя единство на основе полифонии мнений. Собственно, это и есть та Русская мечта, что пробудилась прошлой весной в Севастополе, мечта соборная, коллективная, собирательная и по своей идее, и по образу действия, зиждущаяся на симфонии начал, не подавляющих, но питающих друг друга. Мечта, требующая дальнейшей реализации и воплощения.
Совпадение или нет — если совпадение, то знаковое, — но вопрос Сергея Горбачева о Севастополе прозвучал в конце конференции, словно венчая всё сказанное ранее, задавая вектор для будущего 2016 года. Года, где мы должны попрощаться с иллюзиями прошлого и прежде всего научиться договариваться, общаться друг с другом.
