Эксперты раскритиковали нобелевскую речь Светланы Алексиевич

7 декабря в Стокгольме в преддверии церемонии вручения Нобелевской премии по литературе Светлана Алексиевич прочитала свою нобелевскую лекцию.

Лекция нобелевского лауреата не вызвала бурной реакции (как положительной, так и отрицательной) у российских слушателей. Так, к примеру, букеровский лауреат Александр Снегирев не нашел в речи откровений, назвав ее "ожидаемой".

Поэт Григорий Петухов отметил, что «начало нобелевской речи отдает захолустьем, районной многотиражкой, деревенской прозой», так что «читать дальше ее не хочется. Пусть автору даже есть что сказать».

Блогер Игорь Петров заметил, что фраза "русский человек не понимает свободу, ему нужен казак и плеть", процитированная Алексиевич как услышанная от народа во время поездок по России, на самом деле взята из статьи Горького "Механическим гражданам".

Нашлись и другие замечания.

— Волнует и впечатляет эта попытка Алексиевич вместить в себя, пропустить через себя голоса рядовых участников великой и трагической битвы жизни, выговорить то, о чем люди молчали. Алексиевич, однако, считает, что эта битва проиграна. Понимая ее резоны, я не в силах здесь с ней согласиться, - отметил член литературной академии национальной премии «Большая книга» Евгений Ермолин.

Доктор филологических наук, профессор Марина Загидуллина остроумно отметила, что Светлану Алексиевич было бы правильнее назвать не «человеком-ухом», а плакальщицей, исполнявшей похоронные причеты в старой России, в традициях которых — плакать вслух, словами, вспоминая, какой был этот человек пока дышал.

— Вся речь Алексиевич сделана точно так же, как и ее книги: заслонить нарратив (спланированный сюжет, историю) голосами других людей. Это может раздражать. Но это не фальшиво. И масштаб ее личности тоже ощутим — да, посвятила жизнь слушанию этих историй, нашла способ соткать из них книги, — отметила Загидуллина.

Писатель Елизавета Александрова-Зорина отметила отсутствие философского компонента в речи нобелевского лауреата.

— Алексиевич такая, какая она есть. Трогательная, пронзительная, но она не философ. Она довольно честно рассказала о потерянных коммунистических иллюзиях. Лично я свои коммунистические иллюзии не растеряла. Поэтому многое из сказанного о «красном человеке» и коммунизме мне показалось трогательным, но спорным. Как будто Алексиевич попала из одних иллюзий в другие, — сказала она.

Редактор Ирина Ковалева справедливо заметила, что эта «непраздничная» речь была в целом приятна уму и русскому сердцу благодаря ее произнесению по-русски.

— Светлана Алексиевич говорила о маленьком человеке, которому досталось жить на сломе безжалостных исторических времен по кем-то заданным условиям и быть, по слову Шаламова, «участником огромной проигранной битвы за действительное обновление человечества». Уважение и сочувствие к этому маленькому большому человеку — главная нить и книг Алексиевич, и ее речи. Мужество этой женщины, побывавшей и на реальной войне в Афганистане, и в чернобыльских зараженных радиацией селах, поражает. Выдержка и кажущееся спокойствие основаны на ее уникальном опыте, знании жизни и человека в разных обстоятельствах. Переживать страдание вместе со своими рассказчиками — не каждому дано. присутствовала однажды и не выдержала и половины. А для Светланы человеческий голос — самая большая любовь и страсть.

Лекция Светланы Алексиевич длилась 35 минут. Писательница начала выступление с рассказа о детстве, пришедшемся на трудное послевоенное время. Послевоенный мир был миром женщин, но даже там находилось место любви. «Больше всего мне запомнилось, что женщины говорили не о смерти, а о любви. Рассказывали, как прощались с любимыми, как ждали, как до сих пор ждут: пусть без рук, без ног вернется, а я его на руках носить буду».

Этот мир послевоенного детства, наполненный, несмотря ни на что, любовью и словами о любви, писательница противопоставляет современному миру, в котором «говорить о любви трудно».

Лектор отдельно остановилась на жанре собственного творчества и своих литературных задачах. В частности, отказалась от клейма «чернушности». Словно бы в ответ на популярную тему о том, что Алексиевич якобы живописует исключительно неприглядную сторону бытия советского человека, лектор отметила, что ей не раз приходилось «плакать от радости, увидев человека прекрасного».

В качестве иллюстрации автор «предоставила слово» голосам любви: голосу женщины-танкистки, которой будущий супруг сделал предложение у рейхстага; голосу жены ликвидатора чернобыльской аварии, пробиравшейся к облученному мужу, несмотря на запреты.

Затронув проблему «нелитературности» своих книг, Алексиевич сослалась на своего учителя Алеся Адамовича, считавшего, что проза о реалиях XX века должна стать «сверхлитературой», способной не выдумывать, а давать слово свидетелю: «Не раз слышала, что это не литература, а документ. А что такое литература? Мы живем быстрее, чем раньше. Содержание рвет форму, ломает и меняет ее. Всё выходит из берегов, и в документе слово вырывается за пределы документа. Нет границ между фактом и вымыслом, одно перетекает в другое. Даже свидетель небеспристрастен. Рассказывая, человек творит, он борется со временем, как скульптор с мрамором».

Рассуждая о своем предназначении, автор по аналогии с флоберовским определением писателя как «человека-перо» назвала себя «человеком-ухом», вслушивающимся в «одинокий человеческий голос»: «Есть та разговорная часть человеческой жизни, которую нам не удается отвоевать для литературы. Мы ее еще не оценили, не удивлены и не восхищены ею. Но она заворожила меня».

В целом стоит отметить, что Алексиевич, хотя и анонсировала речь как «жесткую и суровую», высказалась мягче, чем в некоторых своих интервью. По мере сил старалась сохранить объективность и избежать оценочности. Сообщив, что выходцам советского времени пришлось расти среди «палачей и жертв», писательница попыталась уравновесить сказанное словами о том, что «в XX веке ни одна идея не была сравнима с коммунизмом по притягательности», и задумалась об особенностях русской души, в которой «было что-то такое, что заставило попытаться сделать грезы об идеальном устройстве государства реальностью».

По словам лектора, она не приемлет слова «совок» и понимает, что правда не вмещается в одно сердце и один ум. Однако, отвечая самой себе на вопрос, что произошло, когда империя пала, Алексиевич допустила оценочность, отметив, что страна сделала выбор в пользу силы, а не в пользу достоинства, а «красный человек», несмотря на распад Советского Союза, продолжает жить и пытается учить людей в XXI веке.

В конце лекции Алексиевич приятно отметила, что считает своим домом Беларусь, Украину и «великую русскую литературу».

Справка «Известий»

Светлана Алексиевич родилась 31 мая 1948 года. В 2015 году Алексиевич стала лауреатом Нобелевской премии по литературе с формулировкой «за ее многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время».