Роман Полански изваял «Венеру в мехах»
На российские экраны вышла «Венера в мехах» классика мирового кино Романа Поланского — одна из тех необязательных, но приятных картин мэтров, которые приобретают должный вес и значение только в контексте всей предыдущей фильмографии.
В старом, обветшалом театре драматург Тома (Матье Амальрик) ведет прослушивание на роль в своем режиссерском дебюте, сценической адаптации известного романа Леонарда Захер-Мазоха «Венера в мехах». Однако ему впору кусать локти — похоже, перевелась порода властных и утонченных женщин, все актрисы одна другой пошлее. Напоследок заявилась та, что хуже всех. Разбитная, вульгарная и на редкость необразованная. По иронии судьбы, тоже Ванда, как и героиня книги (Эммануэль Сенье).
Но вот неожиданная метаморфоза. Тома удивленно протирает глаза. Стоило девушке выплюнуть жвачку и взойти под софиты — и вот она, самая настоящая аристократка. Текст роли как будто написан для нее (и знает она его как будто наизусть). Потрясенный драматург берется читать пьесу за Северина фон Кузимского и, как его герой, стремительно подпадает под влияние Ванды, которая оказалась не так проста и, возможно даже, не совсем человек.
Новый фильм Романа Поланского можно рекомендовать всем, кто не хочет читать одиозную книжку, но ею интересуется — сюжетные коллизии первоисточника переданы точно. В основе элегантного сценария — пьеса модного американского драматурга Дэвида Айвза, которая уже несколько лет собирает аншлаги на Бродвее.
Для режиссера это второй подряд опыт обращения к театральным бестселлерам — в предыдущей картине «Резня» он удачно перенес на экран черную сатиру на буржуазную семью француженки Ясмины Реза. Хотя раньше в особой любви к театру замечен не был — если не брать во внимание весьма откровенный «Макбет» по Шекспиру и политический триллер «Смерть и дева» по Дорфману.
Тем не менее Полански всегда тяготел к единству времени и действия, начиная с самого первого фильма «Нож в воде», где почти все события разворачиваются во время прогулки на яхте по Мазурским островам. Однако гораздо чаще открытых пространств у него встречаются угрожающе нависшие потолки и темные стены. Клаустрофобия — навязчивый мотив многих его картин, особенно сильный в таких шедеврах макабра, как «Отвращение» и «Жилец». Там бедные герои не могут найти покоя в своих душных квартирах. В распоряжение Тома целый театр, но ему, поверьте на слово, придется не легче.
Поланскому как немногим свойственна сардоническая усмешка — черным юмором проникнуты почти все его даже самые мрачные картины. Словесные пикировки Тома и Ванды откровенно смешны, пока не становится слишком поздно. Многообещающее прослушивание превращается в дуэль полов за право повелевать и подчиняться, что тоже для Поланского не новость — и раньше его герои отчаянно стремились выяснить, кто из них раб, а кто — хозяин, кто мучитель, а кто — жертва.
При желании в «Венере в мехах» можно найти множество отсылок к предыдущим картинам режиссера, однако значение его новой картины не ограничивается занимательным ребусом для заядлого поклонника. В свои 80 лет Полански продолжает с немыслимой легкостью плести интригу, но просто упражняться в стиле ему и не к лицу и не по рангу.
Чем дальше Тома и Ванда продвигаются по тексту, чем больше нарастает накал страстей, тем сильнее проступает сквозь фривольную комедию автобиографический сюжет. Не случайно таинственную Ванду играет супруга режиссера Эммануэль Сенье, а Матье Амальрик, блистающий в роли амбициозного и самолюбивого Тома, похож на Поланского, как близкий родственник.
И что же это тогда такое? Вынесенный на обозрение публики акт семейной трагикомедии? Отчасти, наверное, да. Пара Сенье—Полански существует уже больше 20 лет, однако юношеский задор ее пока не покидает. В то же время, если принять во внимание концовку картины, то «Венера в мехах» не в меньшей степени предстает как ерническая, но вроде бы искренняя исповедь типичного мужчины в главных грехах своего племени — безусловном лицемерии, распущенности и излишней доверчивости.
