Лет 10 назад, когда я болел и сидел дома, то, чтобы с пользой провести это время, попросил маму купить мне книгу Габриэля Гарсиа Маркеса. Мама долго ходила по книжным магазинам, не могла отыскать, но, наконец, какой-то продавец из-под полы продал ей «Сто лет одиночества». Пять лет спустя я наблюдал, как моя начальница все те полгода, что мы работали вместе, читала тот же роман Маркеса и жаловалась, что, мол, других произведений колумбийца не переиздают. На постсоветском пространстве и правда не публиковались те книги Маркеса, которые были написаны после 1973 года.
Но в 2010 году, когда российские издательства всё же решили вопросы с авторскими правами и завалили книгами великого Габо рынок, я подумал: «Жди беды». Тиражирование убивает живых классиков. Так случилось с Сэлинджером. Вероятность, что то же случится с Маркесом, была велика, учитывая то, что он страдал онкологическим заболеванием.
Если верить тому, что любой недуг имеет метафизическую причину, то Габриэль Гарсиа Маркес, как тот исповедник, претерпевал обиду и боль за весь мир, который он с такой преданностью, любовью и упорством описывал, чтобы создать новый, более дивный. Когда Маркесу впервые сообщили о его жуткой болезни, то он отреагировал, как и следовало писателю: отключил телефоны, отменил встречи, изолировал себя от мира и стал писать, много писать.
Его пример — наука тем, кто сомневается, что вера в себя и систематический труд значат для литературного успеха не меньше, а, может, даже больше, чем удачное стечение обстоятельств и природный талант.
Маркеса хоронили не раз. Наверно, мало кто из писателей удостаивался такого количества прижизненных эпитафий. Маркес относился к этому с иронией. Он был ироничен и оригинален: в жизни — например, явился на вручение Нобелевской премии не во фраке, а в костюме колумбийского крестьянина, хотя сам был одним из 16 сыновей аптекаря, — и, конечно, в творчестве.
Имя писателя связывают с одним из главных литературных брендов — «магическим реализмом». Маркес действительно стал символом этого течения, но при этом был куда масштабнее. Дело в том, что Габо нельзя вписать ни в одну традицию — он человек-планета. Прежде всего потому, что умел быть разным.
Габриэль Гарсиа Маркес — не только южноамериканская библия «Сто лет одиночества» или мелодраматический эпос «Любовь во время холеры», но и публицистически актуальное «Известие о похищение», и блестящая новеллистика. Если другой культовый южноамериканский писатель Хорхе Луис Борхес — нельзя не вспомнить его, говоря о Маркесе, — достиг совершенства в рассказах, за которыми видел будущее, то Габо одинаково удавались и малая, и большая формы сочинительства.
Маркес не был первым писателем, занимавшем активную гражданскую позицию, но был одним из наиболее ярких литераторов «со взглядами». Маркес никогда не скрывал своих левых убеждений. Водил дружбу с Фиделем Кастро, хотя и не во всём его поддерживал. Кастро вообще был одним из первых его читателей, став им еще до издания книги, которую Маркес дописывал в нищете. Во всяком случае, так гласит легенда.
У каждого культового писателя должны быть свои легенды. Одна из самых знатных, со слов самого Маркеса, звучит так: «Чтобы написать книгу, нужно было отказаться от работы. Я заложил машину и отдал деньги жене Мерседес. Каждый день она так или иначе добывала мне бумагу, сигареты, всё, что необходимо за работой. Мы задолжали мяснику 5 тыс. песо. А чтобы послать текст издателю, необходимо было 160 песо, а оставалось только 80. Тогда я заложил миксер и фен Мерседес. Узнав об этом, она сказала: «Не хватало только, чтобы роман оказался плохим».
«Сто лет одиночества» стал не просто хорошим романом, а одним из главных литературных произведений ХХ века. Особую любовь он снискал в России, которой сам Маркес всегда симпатизировал. Писателя даже наградили орденом Почёта «за вклад в укрепление дружбы между народами России и Латинской Америки». А за какое-то время до того Маркес был проездом через украинский Чоп в 1957 году в СССР и назвал его «22 400 000 квадратными километрами без единой рекламы кока-колы», а Москву — «самой большой деревней в мире». Но про русских Маркес говорил по-другому: «Я всегда говорил и никогда не откажусь от своих слов, что самые интересные люди живут в России».
Габриэль Гарсиа Маркес вообще очень русский писатель. Но не духовно или генетически, а методологически. Как Пушкин много впитал от своей няни, так и Габо много почерпнул о южноамериканском эпосе из рассказов бабушки. Он критиковал США и не слишком любил западную цивилизацию, а доминанты его творчества близки русской классике. Маркес сам признавался в любви к Толстому, Достоевскому, Горькому, хотя наибольшее влияние на него оказали Хемингуэй и Фолкнер, тоже, кстати, не самые чуждые русскому человеку авторы.
Последнее свое произведение — повесть «Воспоминания моих грустных шлюх» — Маркес опубликовал в 2004 году. Если опять же верить легенде, то незадолго до выхода рукопись украли пираты, после чего Габо изменил финал и повесть разошлась миллионным тиражом. Пиратские версии ныне считаются у коллекционеров особой ценностью.
С тех пор Маркес не писал. Страдал проблемами с памятью и предпочитал затворническую жизнь.
Умер Габриэль Гарсиа Маркес 17 апреля 2014 года в своем доме в Мехико, где жил. Он стал последним из ушедшей плеяды абсолютно великих писателей.
Да, дефиниция на первый взгляд расплывчатая. Но только на первый. Критерии всё же есть. Например, знаковые премии и награды: Нобелевская и Нейштадтская. Еще читательский интерес, выраженный в тиражах: «Сто лет одиночества» — на 6-м месте в списке самых продаваемых книг, «Любовь во время холеры» — на 4-м. Само собой — влияние на искусство. Но, возможно, ключевой критерий — признание коллег.
Помню вечернюю прогулку с одной известной русской писательницей. Дама костерила всех и вся: от классиков до современников. Мимоходом я спросил её: «А Маркес?». И писательница вдруг тихо ответила: «А Маркес… велик…». Дело в том, что нечто похожее случалось мне слышать не раз. И, наверное, лидерство «Ста лет одиночества» в опросе «Лучших книг всех времён по версии писателей» закономерно.
Маркес умер, но он навсегда останется живым. Ведь, собственно, именно он озвучил в общем-то прописную истину: «Жизнь — это не то, что прожил человек, а то, как он это помнит, чтобы рассказать об этом». Память о Габриэле Гарсиа Маркесе будет вечной. Спасибо, Габо, что навсегда живой.
