«Назвал бы альбом «Слон», но у брата уже был «Звон»

10 апреля в столичном клубе «Альма-матер» заслуженный директор исторических отечественных рок-групп «Машина Времени» и «Воскресение», разменявший седьмой десяток Владимир Сапунов выйдет из тени и представит свой первый сольный альбом «Бег in the USSR». Его песни, помимо упомянутых групп и самого автора, исполнят Сергей Галанин, Батырхан Шукенов, Евгений Маргулис и другие гости вечера. Перед презентацией с Сапуновым пообщался обозреватель «Известий».  

— Почему ты так долго прятал свои песни? Смущался на фоне популярности своих товарищей — Макаревича, Романова, того же младшего брата Андрея?  

— Нет, такого комплекса у меня не было. Напротив, в начале 1970-х я с местечковым зазнайством считал, что могу делать песни получше, чем «Машина Времени». И на ее концерты тогда не ходил. В период с 1973 по 1980 год я много сочинил и, надеюсь, эти темы войдут в следующую мою пластинку, которую я полностью — по части вокала — запишу сам. А в ту пору почувствовал, что действительно умею это делать, но профессиональным артистом становиться не хочу. И позже у меня такого желания никогда не возникало. 

Потом появилась наиболее созвучная мне в нашем роке поэзия Лешки Романова. И я поставил себе новую задачу. Отошел от сочинительства музыки и принялся за стихосложение. Снова что-то получилось. Во всяком случае, доказал себе, что могу и это. Много сочинил в конце 1980-х — начале 1990-х. Но опять-таки переключился на другие занятия. Работа на радио «Максимум», затем директорство в «Машине Времени» и «Воскресении». Ну, а когда в 2007-м серьезно заболел и пришлось большей частью думать о душе, вновь взялся сочинять.

—  В твоем первом альбоме поют преимущественно музыканты, с которыми ты сотрудничаешь. Даже молодой, на фоне остальных участников пластинки, Ромарио считается кем-то вроде «сына полка» для «машинистов». Не хотел поискать исполнителей в другой среде? Может, они внесли бы в проект что-то неожиданное?

— По-моему, по исполнителям песни «разложились» неплохо. Довольно точно спели свои номера Женя Маргулис и Сергей Галанин. У Батырхана Шукенова мелодичная композиция пришлась в точку. Одна песня, правда, не вошла в нынешний альбом. Хотя я хотел, чтобы она прозвучала. Но вариант, который записал один известный музыкант, меня не устроил. Тогда я отправил ее Григорию Лепсу. Мне требовалась его экспрессивность. Однако отклика от него не получил.

Вообще эту пластинку я задумал выпустить еще в 2002 году. Сидели как-то с Сашей Кутиковым после концерта в гримерке, выпивали, и я ему сказал о своей идее. Он мои песни давно знает. Тогда вроде и средства для релиза появились. Но как-то замысел отложился. Другие дела возникли. И к этой истории я вернулся лишь спустя десятилетие.

— Название диска — «Бег in the USSR» — изначально, полагаю, имело ностальгически-ретроспективную ноту.

— Поначалу вообще не думал, как его именовать.Пришла пора оформлять обложку диска, я перебрал все песни и не смог выбрать титульную. Просилась первая — «На паре крыл» в исполнении «Машины Времени». Но она на стихи Семена Кирсанова. А хотелось какую-то фразу своего авторства. Решил, пусть будет «Слон». Вроде и песенка эта у меня такая «попсовая» вышла. И пою ее сам на диске. Но тут вспомнил, что самый известный альбом моего брата Андрея Сапунова называется «Звон». Представил, как поглумятся журналисты. Андрей, мол, когда-то записал успешную пластинку «Звон», а его брат на старости лет выпустил диск «Слон». 

Таким образом, пришел к битловской идее. Вспомнил, что все мы вышли из «Битлз».  Заменил английское back, на русское «бег». Тем более что в советские годы мы фактически бегали за битловскими песнями, искали, где их послушать и записать. 

— Помимо диска у тебя сравнительно недавно вышли и две книги стихов. В «Несерьезности» превалируют ироничность и определенный оптимизм. В «Зарифмованной грусти» — порядком меланхолии, тоски. Это потому, что большинство стихов в ней написано после 2007 года?

— Там есть и ранние стихи. Они записывались на каких-то листках, в блокнотах. В общем, существовали в разрозненном виде. Но ты правильно заметил, к ним добавилось много текстов, написанных после начала моей болезни. Честно говоря, про грустную книжку я и не думал. Хотел выпустить только ту, повеселее, с моими рисунками и подписями, забавно обыгрывающими пересечения английского и русского языков. Но потом я понял, что остается много стихов с другой интонацией, которые жаль просто потерять в столе.

— Эпиграфом к «Зарифмованной грусти» являются строки Алексея Романова: «Для чужого нет места в твоем раю, а свои продолжают тебя предавать…». Сколько личного в выборе эти слов и сколько метафорического?

— В больше степени тут метафора. Если под словом «свои» подразумевать людей из моего ближнего круга, то они, слава Богу, меня не предают. Речь скорее об обстоятельствах, которые мне известны, о поступках, не самых близких и порой даже лично не знакомых мне людей, которые противоречат моей философии, духу, стремлениям. Это происходит часто,  особенно в теперешней ситуации в стране. А предало меня только здоровье, в 2007-м. Когда я отправлялся на лечение в Германию, то провожающие меня в Шереметьево плакали — думали, я не вернусь.

— В этом году «Машина Времени» отмечает 45-летие. Насколько мне известно, ты в эпицентре подготовки данного юбилея.  

— Пока не готов сказать, в каком зале он состоится. Идут переговоры. Вообще планируем открытое выступление в «Лужниках», в районе центральной аллеи. И в этом же году 35-летие «Воскресения». Его отметим  в «Крокус Сити Холле» под названием «От Воскресенья до Воскресения».