В Киев ехать опасно. Особенно если ты из Крыма или России, что с недавних пор одно и то же. По киевским улицам ходят вооруженные бандеровцы, зигуют и кричат «Слава Украине». Не ответил «Героям слава» — будут неприятности. Так говорят.
Еще показывают. Смотришь украинское телевидение: в Киеве благодать. Ощущение такое, будто в столице наступил рай. Тот самый, обещанный — европейский. Чиновники не берут взяток. В аптеках и магазинах доступно всё. Лечение — бесплатно. Армейские учения настолько организованны, что от одного наблюдения за ними враг готов капитулировать.
Телевидение российское вещает об Украине в иных тонах: страх, хаос, ненависть, мрак. Бьют, грабят, убивают. Всё во имя Степана Бандеры, ясное дело.
Между тем реальный, не из новостных сводок, Киев любопытнее. Говорят здесь преимущественно на украинском. Таков новый киевский тренд — почитать и продвигать ридну мову. В Киеве вообще как никогда много стало украинского: флагов, речи, символики, настроений. Казаться украинцем сегодня модно.
Сильнее националистических настроений разве что настроения военные. Жители столицы активно готовятся к войне с Россией. Тут и там встречаешь молодых и не очень людей в свеженькой военной форме. План изгнания оккупантов молодые люди обсуждают так, будто говорят об игре Call of duty. Зато с мотивацией у киевлян — порядок.
Прогуливаюсь вечером по Парку партизанской славы. На скамейке — двое, похожие на титушек. Рядом — баклажки крепкого пива, сухарики. Раньше такие парковые обитатели беседовали о гоп-стопе и футболе, теперь матерно спорят: действия России в Крыму — это интервенция или аннексия.
С титушками, кстати, в Киеве вроде как разобрались. Только недавно прекратили их отлов. Моему бывшему соседу вот досталось. Парень он крепкий, коротко стриженный, предпочитающий спортивные костюмы. Приняли его за титушку. Уверения в том, что он свой, из Ровно, не помогли.
— Страшне, страшне було.
— Показывают, у вас тут «Правый сектор» лютует.
— Та було, да. Но зараз они все на майдане.
Сторонники «Правого сектора» в украинской столице вне евромайдана и правда встречаются. В основном это молодые люди настораживающего вида. Один такой сидит на рыночке возле Железнодорожного вокзала, торгует мобилами. На руке — красно-черная повязка с трезубцем. В разговоре легко переходит с украинского языка на русский, точнее, на его подобие.
Явное же присутствие «Правого сектора» наблюдается на подступах к евромайдану. Дома изрисованы праворадикальной символикой с приветом Степану, Адольфу и Йозефу: трезубцы, свастики, «88». Помимо стандартных красно-черных надписей «Правый сектор» встречаются и более конкретные — «Ярош — наш президент» и «Бей жидов и москалей».
Царство же «Правого сектора» начинается непосредственно на площади Независимости. Центральная елка, оставшаяся как напоминание о Януковиче, превращена в гигантский агитационный стенд. Рядом с ней два всклокоченных мужика добиваются у людей в камуфляже встречи с лидерами революции. Тыкают в мятые листы, сбиваясь на крик, уверяют, что знают, как спасти Украину. Им, похоже, не верят.
Тех, кто знает, как спасти Украину, — на евромайдане в изрядном количестве. Вместе с ними хромые, косые, убогие. Все они держатся поближе к сцене, точно алкая исцеления, будто на выступлении Кашпировского, охают-ахают, когда транслируются кадры из Крыма. Особый эффект производит видео, на котором солдаты в блокированных частях поют украинский гимн. Толпа замирает, а ведущий рассказывает о тысячах крымских беженцах и о материальной помощи им. Высится обгоревшее здание профсоюзов с розовыми пятнами на копоти.
Надо бы помочь беженцам, конечно, хотя средств может и не хватить. Ведь о помощи на евромайдане вопиют едва ли не все. Пластиковые короба для сбора средств встречаются через метр. Особенно много их у палаток, где сидят дежурные в форме. Одни просят на общие нужды, другие конкретизируют — на сигареты. Дашь или не дашь — смотрят одинаково хмуро. Рядом с суровыми мужчинами и парнями — женщины, еще более решительные, волевые. Лица грубые, мятые. Некоторых поборы раздражают, и пожилая дама в красном берете кричит: «Идите работать! Уселись тут! Аферисты!»
Но такое поведение — скорее исключение, подтверждающее правило. Людей в камуфляже с нашивками сотен, похоже, любят. Особенно молоденькие девушки, до 18. По двое, по трое, стайками они гуляют на площади Независимости и Крещатике, заигрывают, фотографируются с людьми в камуфляже, а те ведут себя как герои: выпячивают подбородки, красуются, занимают патетические позы — экспонаты в музее. Да и сам евромайдан, по сути, превращен в музей. Дабы помнили, чья эта победа.
Здесь свои экспонаты: дисковый телефон для прямой связи с администрацией президента, свободный микрофон, захваченные милицейские «КамАЗы», машина Yes ЕС автомайдановца, разбитая «Беркутом». Своя картинная галерея: карикатуры на президента Януковича. Свои кураторы: рядом со сценой — вербовочный штаб в «Правый сектор». Свои сувениры: например, коврики с изображением Виктора Януковича и надписью «Вытри об меня ноги». Свои фишки: брусчатка и шины, из которых складывают будки и укрепления. Своя столовая: кормят в ней оригинальными, тематическими блюдами — «Слезы Алины».
Конечно, здесь свои герои: центральное место занимает огромный, где-то два на четыре метра, портрет Степана Бандеры. Реют красно-черные знамена, сияют свастики, хотя надпись, сложенная из кусков брусчатки, выкрашенных в желто-синий цвет, уверяет, что никакого фашизма на евромайдане нет.
Приезжал сюда Сашко Билый. Стоял в двух метрах от меня, здоровенный, одетый в бейсбольную куртку, несколько минут слушал, что вещают со сцены, а после ушел за человеком в камуфляже. Через пару дней Сашко нашли мертвым. И черно-белые распечатки с его портретом — от милицейских ориентировок их отличали разве что траурные ленточки в правом нижнем углу — развесили по всему евромайдану. Через несколько дней они, точно священные лики для крестоносцев, вдохновят «Правый сектор» на очередной штурм Верховной рады.
Наверняка будут и другие штурмы, пока, как говорят герои, ни случится полная люстрация. Но всякий раз независимо от результата экспонаты будут возвращаться к себе: в палатки, к бочкам, шинам, брусчатке. В украинский Музей революции, ставший красно-черным сердцем Киева.
