Кевин Костнер: «Если в фильме действуют слабаки, кино не получится»

В российский прокат выходит новая часть знаменитой франшизы о Джеке Райане, герое романов Тома Клэнси. В картине Кеннета Брэна «Джек Райан: Теория хаоса» оскароносный Кевин Костнер («Танцующий с волками», «Телохранитель») сыграл роль Уильяма Харпера, наставника и начальника супершпиона Райана (Крис Пайн). Корреспондент «Известий» Галя Галкина встретилась с актером после премьеры фильма в Лос-Анджелесе.

— Как вы думаете, почему Джек Райан, сквозной персонаж творчества Клэнси, притягивает внимание аудитории на протяжении двух десятилетий?

— Клэнси действительно хороший писатель, и если вы пишите как классик, то ваше творчество может выдержать испытание временем. Не у всех писателей, как вы знаете, это получается. 

Я думаю, когда Клэнси только начинал литературную карьеру, более маститые коллеги думали, что его удел — «летние» книжки в мягкой обложке. Но он доказал: если вы делаете что-то качественно, это не проходит бесследно. 

То, что мир находится в опасности, — не просто голливудская идея. Похоже на то, что наш мир всегда на грани. И Клэнси удалось описать это состояние. Кроме того, его книги, на мой взгляд, очень кинематографичны.

— В 1990 году вам предлагали сыграть в первом из фильмов о Джеке Райане. Разве не забавно, что вы никогда не делали сиквел ваших фильмов, а теперь сделали приквел с персонажем, которого отвергли?

— Жизнь любого человека — путешествие, а моя — еще и кинопутешествие. Получилось, что мой выбор ролей привел вот к такому результату. Это не значит, что я не хотел играть в сиквелах, мне действительно предложили сыграть Джека Райана, но к тому времени я уже был занят на съемках другой картины. Но однажды пообещав сыграть Уильяма Харпера, другого ключевого персонажа Клэнси, я уже не мог нарушить слово. Тем более что не сомневался: это будет потрясающий фильм.

— В каких сиквелах своих фильмов вы бы согласились сняться?  

— Я, вероятно, согласился бы на сиквелы «Жестяного кубка» или «Дархэмских быков». Ну и «Телохранителя», конечно, — эта идея периодически обсуждается в Голливуде. Хорошо, когда у тебя есть знакомый персонаж и ты к нему возвращаешься. 

— Мне показалось, что ваш фильм шире беспроигрышного жанра шпионского детектива.

— А почему бы нет? Фильмы, в которых снимался Синатра, вышли из нуара и в результате трансформировались в «Маньчжурского кандидата». Мы прошли фильмы о войне, добрались до парня в смокинге, который совершил прыжок с парашютом и загулял с самой красивой девушкой. Это был Джеймс Бонд. Подобные подвиги стали мечтой многих парней. С Бонда началась романтизация шпиона. Она, мне кажется, благополучно прошла испытание временем.

Сейчас шпионы более серьезные и уже не такие романтичные. Несмотря на то что я очень люблю эскапизм, мы решили, что надо быть ближе к делу. Что может разрушить мир? Финансы. Большинство людей ежедневно работают, чтобы жить, им противно думать, что кто-то может манипулировать ими ради своей жадности, что мировая финансовая система может обрушиться. 

На самом деле мы подошли к этому очень близко. Люди сильно расстроились, когда не смогли купить медицинскую страховку Obamacare, потому что веб-сайт не работал. А также когда узнали, что хакеры похитили информацию о 70 млн клиентов американской торговой сети Target. Это сумасшествие мой разум не может осилить.

Я не против идти ловить плохих парней, но они становятся всё умнее, их труднее поймать. Вот почему нам нужен был молодой парень, который мог бы с этим справиться (смеется).

— Что вы думаете о вашем коллеге Джеке Райане — Крисе Пайне?

— Крис — отшлифованный актер. Я начал сниматься, когда мне было 26, у Криса к этому времени уже скопился большой актерский багаж. Он классический лидер. Очень не просто быть лидером в кино, а у Криса это выходит элегантно. С ним приятно на съемочной площадке — он всегда хорошо подготовлен, серьезен. Увлекается театром и всем, что может улучшить его актерское мастерство. Мне нравится, как он преподносит себя. Рад, что Джек Райан в его лице обрел еще одну жизнь. 

— Как и Кеннет Брэна, вы актер и режиссер. Брэна сыграл и в этом фильме. Что вы думаете о его режиссировании самого себя?

— Пока вы не посмотрели, как люди занимаются любовью в кино, вы не знаете, правильно ли вы сами это делаете (смеется). Я не знал, как другие режиссеры снимают фильмы, до тех пор пока не увидел воочию их работу. Кеннет Брэна — очень важная фигура в кинобизнесе: он вернул Шекспира в кино, «Гамлет» у него получился настоящим хитом. Мы с ним начали работать примерно в одно и то же время, и я помню, как пригласил его и Эмму Томпсон на ужин в свой первый самостоятельно купленный дом. Так что было очень приятно, когда Кеннет позвал меня в свой проект.

— Против ваших с Крисом героев строят козни русские олигархи. Почему в кино русские так часто становятся врагами американцев? 

— Потому что русские — достойные противники. У вас не получится хороший фильм, если в нем действуют слабаки. В фильме должен быть хороший плохой парень. А также самое успешное киноклише — хороший и плохой парень. И теперь, когда мы закончили делать свой фильм, главный вопрос звучит так: насколько это у нас получилось? 

Хотя мне жаль, что плохишами оказались русские. С таким же успехом мы можем злиться на ребят с Ближнего Востока. Так что я скоро начну делать фильм про них (смеется).  Общая проблема в том, что во многих фильмах плохие парни становятся шутами, но я надеюсь, нашему фильму удалось этого избежать.

— Что вы думаете о русских людях?

— Мне очень понравилось в России, и я еще вернусь. Я выступал с концертами в Москве и Санкт-Петербурге, был в гостях у Путина. Но для меня гораздо важнее расположение простых людей, я его почувствовал. Слава богу, что границы — политические, идеологические — постепенно исчезают. 

Когда я был в России, то очень остро ощущал, какое большое влияние оказала политика на наше восприятие друг друга. Но как только политики перестали препятствовать нашему общению, мы обнаружили много общего. В этом мире лучше держаться вместе. Однако есть ирония в том, что хотя многие могут полететь куда хотят — даже если это займет 10 или 15 часов, — примерно половина мира для нас закрыта. Я бы хотел побывать в Багдаде, хотел бы поехать в Африку, где всё интересное только начинается, но нужно быть очень осторожным, и это грустно. 

— Я слышала, вы собираетесь вернуться в режиссуру после 10-летнего перерыва.

— Да, во втором акте моей карьеры я бы хотел больше режиссировать, чем играть. Я довольно-таки упрямый человек, у меня есть идеи и всегда было чувство, что я обладаю секретом режиссуры. Не могу дождаться момента, когда смогу его реализовать. 

— Это правда, что вы последние несколько лет занимались литературным трудом?

— Да. Положительная сторона писательства — им можно заниматься дома. Я написал большую приключенческую историю, которая выйдет в издательстве Simon and Schuster в пяти томах, в каждом томе по 600 страниц. Это приключенческий роман в духе Киплинга и Жюля Верна. Называется «Гильдия исследователей» (The Explorer’s Guild). Я работал над ним последние три года. И мне было очень трудно.

— И в чем состояла главная трудность?

— В отличие от фильма, где итоговый результат ясен не сразу, здесь тотчас видно, как плохо то, что вы написали (смеется).