Вокруг предложенной правительством реформы Академии наук развернулась ожесточенная информационная война. Особенно ожесточенной она выглядит со стороны РАН, которая не хочет быть реформирована. В ход идет всё — апокалиптические прогнозы гибели российской науки, отсылки к традициям, угрозы массовых протестов ученых или их исхода из страны, обещания реформироваться самим. Нагнетается истерически-эмоциональная волна, призванная любой ценой не допустить реформы. Публикуются письма — от молодых ученых, от зарубежных ученых. Главная эмоция, создаваемая этой хорошо скоординированной кампанией, вертится вокруг идеи, что уничтожается что-то очень ценное, его нужно любой ценой защитить. Страх и гнев наполняют «научную общественность» — страх что-то потерять и гнев на тех, кто смеет забирать.
Другая сторона в лице министра Ливанова выглядит в этом противостоянии скромно, говорит что-то об эффективности управления наукой, об эффективности самой науки для страны. Эти суждения могут быть оспорены как таковые и активно оспариваются. Информационно реформа проигрывает по всем статьям и должна (по замыслу авторов контркампании) вызывать у любого человека чувство смутной брезгливости.
Любому незаинтересованному наблюдателю этой «странной войны» сразу становится ясно, что всё не столь однозначно. Эмоции, нагнетаемые «научной общественностью», заставляют предполагать, что речь может идти не об интересах страны или даже науки, а о нежелании расставаться с привычным существованием. Это очень понятно по-человечески — страх нового, но ценное для корпорации или института не всегда ценно для общества.
Не вдаваясь в подробности реформы, я бы остановился на двух фокусах внимания, которые являются одновременно и ценностными, и прагматическими.
Первое. Академия наук в ее нынешнем виде — один из институтов советского времени. Не зря так активно против реформы РАН выступают коммунисты во главе с Зюгановым. Одно это должно было бы насторожить «либеральную общественность», так активно включившуюся в борьбу за «спасение науки». В Советском Союзе многое было неплохо сделано, но он умер, а его институты, как какие-то зомби, до сих пор продолжают существовать. Сколько бы ни было в них когда-то жизни и эффективности — всё это закончилось и не вернется никогда. Академия наук должна так или иначе прийти в соответствие со временем. Может ли она сделать это сама? Вряд ли, потому что слишком много личных человеческих интересов задействовано, слишком велика привязанность к старому. Это всё равно что вытягивать себя за волосы из болота. Это удалось Мюнхгаузену, но он был один, а российская наука — слишком тяжелый груз. Российскому обществу нужна Новая Академия, время для этого пришло уже давно.
Второе касается самих ученых и качества их жизни и работы. Академия превратится в «клуб ученых» — это один из аргументов против реформы. Но не является ли это, наоборот, аргументом за реформу? Чем, как не клубом ученых, было Лондонское королевское общество, одно из первых и самых эффективных сообществ ученых Нового времени? Что нужно ученому — свобода проводить исследования в тех областях, которые он считает нужным, а также — инфраструктура проведения этих исследований. И — активное общение с коллегами, обсуждение результатов, дискуссии. Научная деятельность и деятельность по текущему управлению наукой — это совершенно разные деятельности, требующие разной квалификации и разных людей. Настоящему ученому тягостно чем-то управлять, потому что это забирает время, которое он мог бы отдать исследованиям. Реформа освобождает ученых от груза текущего управления своей собственной инфраструктурой, от ответственности, которая им не нужна и не может эффективно приниматься (как показывает опыт последних 20 лет).
Реформа — и в этом ее очевидные плюсы — освобождает. Освобождает от советского прошлого и освобождает время и силы ученых для того, к чему они предназначены.
Понятно, что есть опасности. Ученые опасаются потери самоуправления, и главная задача идущих переговоров и консультаций — сохранить достоинство и самоуправление ученых, при этом эффективно освободив их от лишнего груза ответственности. В паре «Новая Академия — государственное агентство» именно Академия должна стать законодательной властью, определяющей направления и способы осуществления исследований.
