Сумерки дома Мельникова

Днем Кривоарбатский переулок сияет пластиковыми оконными рамами и дорогими иномарками, которым не хватило места внутри двухэтажных подземных парковок. Один из самых лакомых кусков старой Москвы сегодня почти целиком благоустроен с учетом новых представлений о прекрасном. 

Протискиваясь между лакированными домами и автомобилями, можно запросто пройти мимо покосившегося серого забора. За ним, между большими деревьями, притаился легендарный дом Константина Мельникова, упомянутый во всех архитектурных справочниках мира. Его сын — художник Виктор Мельников — огласил в своем завещании последнюю волю отца: передать легендарное здание государству на условиях создания в нем музея и устроить поблизости выставочный зал.

«Известия» неоднократно писали о сложной правовой ситуации, которая мешает превращению шедевра авангарда в музейный объект. Имущественный спор затянулся на десятилетия, а дом тем временем продолжает разрушаться. Хозяйка, внучка архитектора Екатерина Каринская, винит во всем близлежащую стройку, застройщики ссылаются на то, что в здании капитального ремонта не было с момента постройки в 1929 году. Представителей многочисленных комиссий г-жа Каринская внутрь не пускает — считает, что экспертизы куплены строительной компанией.

Для нашего издания внучка архитектора сделала исключение, хотя и предварительная договоренность, как выяснилось, не гарантирует беспрепятственного проникновения в дом.

— Вы кто такие? — недобро спрашивает с крыльца Екатерина Каринская, единственная жительница и хранительница здания.

Постоянные рейды строительных организаций и претендентов на наследство за восемь лет обороны вынудили ее относиться враждебно ко всем пришельцам. 

— За эти годы я освоила профессию адвоката и реставратора, а заодно дворника, уборщицы и поломойки, — Екатерина Каринская закуривает и стряхивает пепел в эмалированный тазик, стоящий на крыльце. — Я вообще инженер по профессии, просто однажды мой папа попросил — помоги, говорит, по дому. В итоге это «помоги» затянулось на 25 лет сумасшедшей жизни. 

Мы стоим на крыльце под огромным стеклянным фасадом, рамы которого начали деформироваться во время проседания фундамента. По словам хозяйки, еще в 1990-е годы окна свободно открывались, однако сейчас без значительных усилий сделать это невозможно. С двух сторон дома Мельникова возведены большие подземные парковки, из-за которых перед крыльцом начала опускаться земля. 

Знаменитый на весь мир дом имеет уникальную конструкцию — он построен в форме восьмерки и представляет собой два соединенных цилиндра. Сегодня, из-за большого строительства вокруг, цилиндры начали отклоняться в разные стороны. Лучше всего это видно на винтовой лестнице, где Каринская помнит наизусть каждую трещинку и показывает, на какие изъяны стоит обращать внимание, а на какие нет. 

— Сначала просто треснул витраж, а потом и цилиндры стали расходиться в разные стороны, — рассказывает г-жа Каринская.

Мы поднимаемся на третий этаж, в светлую и просторную мастерскую Константина Мельникова, где из окон-сот открывается вид на шумную стройку многофункционального центра. На потолке — большое коричневое пятно талой воды. 

— Не снимайте эти подтеки, это был первый год после реставрации, когда я не скидывала снег с крыши. Я эту зиму вообще на крыше жила, очень много снега выпало. Если его вовремя убирать, здесь ничего не течет, — объясняет внучка Мельникова.

Уникальная конструкция здания делает его особенно сложным для содержания: помимо ухода за тремя этажами, крышей и придомовой территорией, Екатерине Каринской в ее 73 года приходится регулярно мыть 60 шестиконечных окон и гигантский витраж-фасад. 

— Вообще я сама все делаю. Раньше у меня был такой режим, что я раз в неделю убираю этаж: рано утром встаю, поздно вечером ложусь. Но сейчас уже начинаю не успевать. Как-то раз привели мальчика, который занимается промышленным альпинизмом, он снаружи помыл окна. А изнутри уже я должна, нужно ставить лестницу и к потолку подниматься. Но на восьмом десятке лучше не рисковать, — усмехается Екатерина Викторовна.

В гостиной с окнами от пола до потолка царят сумерки — солнечный свет едва пробивается сквозь листву деревьев в саду. За исключением белой мастерской, внутри дом Мельникова темный; даже в ясную погоду здесь всегда горит свет. 

У Екатерины Каринской семь внуков и один правнук, старшему внуку в этом году исполнится 30, младшему 5, а правнук готовится идти в первый класс. Она просит не снимать плюшевого тигра и разноцветный домик для игр в углу гостиной, — это, мол, ерунда и совсем не имеет значения. 

— Я теперь всем говорю, что дом Мельникова построен по проекту моего дедушки, а вон тот дом — по моему, — улыбается она. 

На первом этаже атмосфера умиротворенного благородства чувствуется острее. Видно, что именно здесь внучка Мельникова проводит большую часть времени, — тут и кухня, и ванная комната, и спальня, и столовая с уютным самодельным абажуром. На столе — остановленная полчаса назад швейная машинка.

Екатерина Каринская открывает шкаф и показывает нам увесистую папку бумаг — фотохроники бедствия, отцовское завещание и мрачные заключения наблюдателей. Они свидетельствуют о том, что через несколько лет дома Мельникова может не стать. 

— У меня только одна цель — добиться выполнения условий завещания. На недвижимость я не претендую, — устало говорит хозяйка. — К сожалению, конца и края этому разбирательству не видно, постоянно что-то выдумывается — всё что угодно, лишь бы не дать сделать музей таким, как его хотел видеть мой отец. Мне это дело тоже тянуть не хочется, у меня все-таки семья 16 человек. Я хочу быть с ними, а не на баррикадах. 

Дом Мельникова, который стал центром интересов наследников, власти и бизнеса, идеально иллюстрирует поговорку «у семи нянек дитя без глаза». Однако в судах, которые исправно посещает Екатерина Каринская, вопрос недвижимости с некоторых пор не обсуждается: стороны поставили друг другу шах, погрязнув в бумажно-бюрократическом болоте. А это означает, что завещание сына великого архитектора еще не скоро будет выполнено.