Наткнулся в интернете:«Известный общественный деятель Алёна Попова выдвинута партией «Гражданская сила» кандидатом на должность мэра Москвы...»
«В сфере её практической работы находятся вопросы оперативного реагирования на чрезвычайные ситуации, координации волонтёров и гуманитарной помощи, развития системы электронного правительства, продвижения социального и женского предпринимательства, обеспечения мониторинга избирательных процедур и др.», — сообщает пресс-служба партии.
Первое впечатление от пресс-релиза, что Алёна Попова работает в МЧС. Но она не работает в МЧС. Второе впечатление — она работает в ЦИК. Но нет, она не работает в ЦИК.
Третье впечатление: Алёна Попова занимается исключительно модными делами — развитие системы электронного правительства, это круто, я так не умею, к слову сказать. Попова — модный экземпляр.
Нахожу в «Яндексе»: партия «Гражданская сила». Символ партии — подсолнух, ранее она называлась помпезно «Свободная Россия». Партия зарегистрирована и вполне давно, но практически неизвестна.
Начинаю вспоминать, Алёна Попова что-то делала в городе Крымске, где было наводнение... Во всяком случае, мелькала в сообщениях из Крымска.
Партия подсолнуха выдвинула Алёну Попову, ну пускай...
Есть ещё девушка Мария Баронова. Она написала мне как-то письмо, а потом проинтервьюировала меня для сайта Slon.ru.
В процессе интервью её больше всего интересовало, почему я негативно отношусь к Pussy Riot, почему я выступал против усыновления русских детей американцами, как я отношусь к legalize. Знаю английский вот уже лет 40, однако вначале не понял, что она имеет в виду легализацию марихуаны. Настолько марихуана и её легализация лежит вне моих сегодняшних интересов.
Перечитав интервью Бароновой позже, я вдруг понял что она задавала свои вопросы человеку, которого уже нет, Edward Limonov 1976 года, который жил тогда в Нью-Йорке.
А перед ней сидел человек со всем последующим багажом опыта, приобретённого с тех пор, с 1976 по 2013 год, — там и войны, и тюрьма, и политическая борьба. Политикой я занимаюсь с 1993 года.
Что я хочу сказать.
Я хочу сказать, что либеральная столичная молодёжь России запаздывает в своём развитии лет ну вот на 35, что ли.
Одно наблюдение.
Где-то году в 1982-м, я жил в это время в Париже, но приехал в Штаты, чтобы продлить мой временный американский документ. Осенью 1982-го мой редактор в издательстве Random House, звали его Эролл Макдоналд, пригласил меня слушать рэп в огромный сарай в Нижнем Вест-Сайде в Нью-Йорке. Белые господа в смокингах под руку с дамами благоговейно слушали негров в трусах.
И только через какое-то количество лет рэп достиг Парижа. И ему понадобилось ещё долгие годы, пока он достиг России.
Или вот другой пример. Ни в 1989-м, ни в 1990-м, ни в 1992-м я не обнаружил в России скинхедов. «Как, у вас нет скинхедов?» — удивлялся я. В России должны непременно появиться скинхеды.
И они появились, да так, что теперь не выведешь.
Но если учесть, что первые скины появились в рабочих кварталах Англии в 1960-е годы, то 30 лет прошло.
То есть выяснилось, что существуют некие моды на определённую музыку, на определённое социальное поведение. Моды эти начинаются обычно в Америке и Европе и небыстрыми волнами поражают пространство планеты, приходя к нам в Россию тоже. Но много позднее.
Современная столичная молодёжь появилась в Москве и Петербурге с запозданием в сравнении с западным миром на треть столетия. Москва — богатый город, здесь огромное количество фирм и корпораций, в том числе и иностранных, которым нужна обслуга. Министерствам и ведомствам тоже нужна обслуга. И более мелким административным учреждениям нужна обслуга. Программисты, интернетчики, секретари, офисный планктон и офисные рыбёшки. Вот мы и имеем Алён Поповых и Маш Бароновых. Они — побочный продукт российского капитализма.
Милые девушки.
Весь 2012 год нам пропагандировали их поколение. Дескать, оно особо свободолюбивое и не потерпит больше тот политический строй, который у нас есть. И, выйдя из столичных кафе «Жан-Жак», сметет его, строй.
Нацболы, провонявшие тюрьмами и лагерями, посещавшие благоговейно полуподвальный бункер на 2-й Фрунзенской, а не кафе, нацболы, покупавшие в 2001-м видавшие виды, покоцанные в войне автоматы Калашникова, вдруг стали выглядеть на фоне новой молодёжи анахронизмами.
Между тем особо свободолюбивое поколение весело ходило на разрешённые властью митинги, хотя такая масса людей имела право ходить на неразрешённые.
6 мая 2012-го они попробовали было вести себя по-нацбольски.
Самых пассионарных отловили и судят.
Самые пугливые бегут или убежали.
Новая молодёжь себя дискредитировала. Оказалась, что она никакая не новая.
Who is afraid of Aliona Popova?
Да никто.
