Ежегодное подведение итогов деятельности, проводимое в декабре в виде общения со страной («прямая линия», пресс-конференция), — политический обычай довольно редкий и даже уникальный. Причем он никак не связан с демократичностью/недемократичностью политического устройства. СССР был уж точно не либеральнее нынешней РФ, генсека в телевизоре было много и даже очень много, но исполняемого в декабре специального ежегодного ритуала «Заря багряною рукою // От утренних спокойных вод // Выводит с солнцем за собою // Моей державы новый год» — не было. Выступления генсека формально всегда имели событийный повод: выступление с отчетным докладом на XXV съезде КПСС, выступление на историческом пленуме ЦК КПСС, поездка, в ходе которой вождь знакомился с тем, как широко шагает Азербайджан etc. Выступлений, вызванных единственно тем, что пришло время очередного выступления, не практиковалось. То же относится и к другим советским (а равно и несоветским) вождям, в том числе и в дотелевизионную эпоху.
Можно, конечно, указать на американское ежегодное послание конгрессу и на великобританскую тронную речь королевы, но, во-первых, прямая копия этого у нас и так имеется с 1994 года в виде президентского послания, во-вторых, у нас послание гуляет по календарю, тогда как время общения с нацией строго зарезервировано за декабрем, в-третьих, послание монологично: отчитал — и до свидания, тогда как декабрьский ритуал предполагает живое партийное слово в диалоге с трудящимися (на худой конец — с тележурналистами).
Так что мы имеем действительно уникальный властный обычай, установившийся в декабре 2001 года, когда президент В.В. Путин провел свою первую линию, и с тех пор неуклонно соблюдаемый. Доселе этот обычай можно было сравнить с различными другими президентскими прерогативами — хоть то же послание, хоть нагрудный знак, вручаемый при инаугурации, хоть красная кнопка (ее, слава богу, никто не использовал, но сугубая зарезервированность кнопки только за одним человеком очевидна). Никто из предыдущих премьеров — ни М.М. Касьянов, ни М.Е. Фрадков, ни В.А. Зубков — на эту прерогативу не претендовал. Как, впрочем, и ельцинские первые министры не претендовали на право в специальной обстановке нести слово к народу, молчаливо признавая это право только за президентом. Очевидно, это было глубоко укорененное представление, что премьер-министр по исконному значению слова — «первый слуга». Не меньше, но и не больше, и не подобает слуге (за исключением специальных и оговоренных экстренных случаев) посягать на прерогативы хозяина. Хотя, несомненно, и В.С. Черномырдину, и Е.М. Примакову, и уже путинскому М.М. Касьянову в принципе было, что сказать народу, — это были первые министры и достаточно полновластные, и достаточно компетентные. Но обычай — душа держав, и они с этим обычаем считались. Опять же они знали советский бюрократический термин «товарищ вождит», обозначающий присвоение почестей не по чину, и зная, что термин не сулит ничего хорошего, соответственно строили свою публичную активность.
Слово к народу Д.А. Медведева, прозвучавшее в телеэфире 7 декабря, интересно главным образом в том отношении — ничего сенсационного и даже просто нового там не прозвучало, — что это была заявка нынешнего первого министра на особый статус. Доселе исключительно президентские прерогативы он распространил также и на себя, и quod licet Iovi, licet также и bovi.
Такой этикетной инновации могут быть различные объяснения. Возможно, Д.А. Медведев считает, что «прямых линий»/пресс-конференций, проводимых ведущими телеканалами (нравится им это в коммерческом смысле или не нравится, может быть, они предпочли бы потратить эфирное время на выгодное развлекалово), следует вообще быть много и с разными высокопоставленными чиновниками и политиками. Китайские церемонии должны отойти в прошлое. Г.А. Зюганову, В.В. Жириновскому, а также Г.Г. Онищенко эта мысль весьма полюбится.
Возможно, демократизм Д.А. Медведева так далеко не идет, и он просто считает, что ему лично эти особенные прерогативы подобают, ибо прежние первые министры — это одно, а он — совсем другое. Почему — не объясняется, ибо и так всем должно быть очевидно.
Наконец, возможно, мысли о придворном этикете вообще не приходили ему в голову, и было простое «Я так хочу, а что здесь такого?». Учитывая, что он не усмотрел ничего такого, чтобы в телеролике, приехав за рулем BMWX5, объявить о своем намерении ввести штрафы в размере годовой зарплаты, версия о полном чистосердечии наиболее вероятна.
