Меню московских заведений и кафе — та еще песня. В наших меню часто встречаются цуккини. И почти что невозможно увидеть кабачки. Притом что эти самые цуккини по большому счету кабачки и есть. Сызмальства надоевшие более-менее старшему поколению макароны с подливкой, ясное дело, обернутся пастой карбонара или пастой болоньезе. Пельмени превратятся в равиоли по-милански. Вместо запеканки, разумеется, ирландский пирог. Маленький кусочек мяса выступит под гордым именем «филе миньон под соусом а-ля шеф». Ну а кусок средних размеров будет не иначе как гранд-стейком.
Сразу же обращу внимание гурманов и экспертов в области мировых кухонь: автор примерно себе представляет, чем ирландский пирог отличается от маминой запеканки из детства, а французский круассан — от сдобного рогалика провинциального завода хлебобулочных изделий. Дело-то в другом. В том, что в большинстве случаев правильно приготовленный кабачок будет не хуже, а подчас и лучше, чем цуккини. И — уж точно — уместнее в наших широтах. Тем не менее цуккини практически полностью сожрал наш кабачок и даже не хрюкнул ни разу.
О том, что вся Москва заселена исключительно ценителями французской, итальянской и британской кухонь, даже говорить смешно. Даже высокообразованные москвичи истово верят в хруст французской булки, потому что так в песне поется. Тот факт, что французская булка не хрустит, не попискивает и вообще не издает никаких звуков, а хрустит французский батон, он же багет, общеизвестным фактом не является. Тогда откуда же любовь к различным видам пасты (не зубной, вопреки моим устойчивым ассоциациям, а той, что из теста)?
А любовь эта присутствует. Да, можно, разумеется, поверить в заговор рестораторов, которые решили переложить свои меню на пресловутую смесь французского с нижегородским, чтобы было не очень совестно брать за 80-граммовый кусочек мяса с подобием кетчупа 599 российских рублей. Но эта вера будет глупой — во-первых, потому что совести у рестораторов не существует (по крайней мере, в области формирования цен), а во-вторых, поскольку спрос все-таки есть. Против чего только не протестуют москвичи — но не против преобладания дорогих и псевдоиностранных (чаще все-таки именно псевдоиностранных, хотя бы потому, что аутентичное произведение той же французской кухни в Москве приготовить практически невозможно — не та здесь вода, и не только вода) номинаций в столичных заведениях.
Вот представим такую историю. Я захожу в кафе, сажусь за столик. Я устал, чем-нибудь раздражен и, возможно, замерз. Чего мне хочется? Шеф-соусов? Да вряд ли. Мне, скорее всего, водки хочется. И огурца — закусить. Пару бутербродов с икрой — пусть даже и щучьей. Чего-нибудь горячего. Да тот же жюльен, который за долгие годы сделался полноценным участником не только французской, но и русской кухни. Жюльен с языком, например. И чтоб мяса пожарили. Можно с картошкой. А лучше с кабачками. И при этом мне совсем не обязательно, чтобы кабачки называли цуккини. Если им так угодно — пожалуйста, для меня это не принципиальный вопрос. Но удобнее и проще всё же кабачки.
Но такие, как я, — люди за сорок, родившиеся в этом городе, — в кафе практически не ходят. Там аудитория иная — раза в два моложе и приехавшая в Москву совсем-совсем недавно. Приехавшая, оговорюсь, не из Парижа.
Москва — очень дорогой, неудобный для жизни, недоброжелательный, с тяжелой криминальной обстановкой город, в центре которого носятся стаи бездомных собак. Такой, как он есть, он не может привлечь. Привлекает другое — сложившийся миф о Москве. Город молодых энергичных людей, город безграничных возможностей, город роскошных клубных вечеринок, пафосных автомобилей, актуальных гаджетов и вообще красивой жизни. Все это тут, естественно, присутствует, но лишь для избранных. Большинство приехавших на покорение Москвы, рискует тем, что город их просто-напросто схарчит, так же, как франт цуккини схарчил увальня кабачка. На эту тему было создано немало литературных и кинематографических произведений, но произведения эти не способны остановить очарованного искателя счастья, миф всё равно сильнее.
Вот и вышло так, что наибольшая часть современных социально активных москвичей — потребители мифов. Другие-то дома остались. А эти — приехали. И они не хотят кабачка — он для них символ маминой грядки, от которой, собственно, клиент и убежал. На радость рестораторам — ведь торговать мифами гораздо выгоднее, чем честной и добросовестной едой. А значит, в обозримом будущем мы не увидим кабачка.
Есть, впрочем, два типа исключения. Во-первых, фастфуд, но это — немного другое. Это место для того, чтоб быстро что-нибудь в себя впихнуть и бежать дальше. К отдохновению и расслаблению такие заведения не располагают, там чаще всего и сесть-то некуда. Да и те, что были, большей частью пали жертвами памятной борьбы с палатками.
И второе исключение — этнические заведения при рынках, железнодорожных станциях и прочих местах притяжения гостей из СНГ и ЮВА. Там нет никаких мифов, там некостюмированный и недекорированный официант принесет за 200 рублей 250 г превосходного шашлыка и не скажет вам, что это — шесть миньонов на шампуре. Там всё по-честному. Но, скажем так, на любителя.
