«Гедда Габлер» — это история огромного количества молодых девчонок

На фестивале «Сезон Станиславского» 2 и 3 ноября на сцене Московского ТЮЗа Александринский театр показывает «Гедду Габлер» Генрика Ибсена в постановке Камы Гинкаса. Накануне спектаклей режиссер ответил на вопросы корреспондента «Известий».

— Вы второй раз обращаетесь к «Гедде Габлер». За вы любите эту пьесу?

— Ответ очень простой — потому что это гениальное произведение. Потому что… Считается, что я не ставлю новую драму. Это не совсем верно, я ставил «Роберто Зукко» Кольтеса. С него начались все новодрамовцы, даже не читавшие его. Но подлинный родоначальник новой драмы — конечно, Генрик Ибсен. Он создал героя, или, вернее, антигероя, или антигероиню, что еще ужаснее, красавицу женщину, которая при этом не может вызывать симпатии. Это крайне резкий поворот в драматургии… Были убийцы, Ричарды всякие, Макбеты. Но они были, конечно же, неправы. А тут... Автор несомненно восхищается Геддой. Правда, его оторопь берет. Он и восхищается, и одновременно его берет оторопь. Я хотел бы, чтобы и зрители восхищались этой совсем не симпатичной барышней, но чтобы одновременно у них мураш по коже шел от того, что она вытворяет. Потом уже, после спектакля будут разбираться — а что это было? Почему героиня моментами вызывает восторг, несмотря на то, что всё, что она делает, — ужасно. Ну, просто ужасно. Она не совершает ни одного доброго поступка. Такого вообще не бывает. У всех традиционных театральных негодяев случаются добрые чувства и поступки. Или бывают какие-то объяснения — ну, мама его била в детстве, и поэтому он стал такой. Или там еще что-то — он был нищий, бедный и стал нехорошим. А у Гедды — что? У нее всё в порядке.

—  Значит, ее рок ведет?

—  Давайте говорить повнятней. Гедда родилась женщиной. Это ее предназначение. Это значит, она должна полюбить мужчину. Должна быть беременной, должна очень любить эту свою беременность и заботиться о ней. Должна родить потомство. Все мы становимся, вынуждены встать в общий ряд, предназначенный нам. Преступники и святые, гении и бездари, красавцы и уроды — рождаемся, выполняем свое предназначение, часто нам самим непонятное, и умираем. Мы не свободны ни в рождении, ни в том, что делаем в течение жизни, ни в своей смерти. 

— Значит, это протест против ее несвободы?

— Протест — такое противное слово. До такой степени, что Гедда Габлер сплюнула бы от него. Она не протестует. Она просто не встанет в общий ряд. Раньше это называлось рок, судьба — попроще. Гедда же сама вершит свою судьбу. Она сама вышла замуж, сама указала, где жить. Она расставляет пешки и смотрит, как эти пешки будут действовать согласно тем ловушкам, которые она подстроила. Но выясняется — никакими пешками она не управляет. Пешки управляют ей. Точнее, жизнь управляет ею. Обыкновенная, повседневная, нормальная. Пошлая жизнь. Только умоляю вас, не понимайте пошлость в том смысле, как понимается всегда. Пошлость — это обыденность.

—  В чеховском понимании.

— Да, да, в чеховском. Жизнь, это чеховская мысль, поглощает, покрывает все эти наши попытки вылезти какой-то спокойной, безразличной, повседневной пленкой. Вот с чем не хочет мириться Гедда Габлер. Она единственный человек, который не говорит ни одного слова неправды. Выглядит это дико, иногда бесчеловечно, а может, даже часто бесчеловечно. Так не поступают. А она и поступает так же: прямо, четко и непримиримо. В начале пьесы заявляет: «Во всяком случае у меня всегда есть револьвер», в конце пьесы спокойно и сознательно пользуется им.  

«Ну так же не делают!» — восклицает в финале один из персонажей. А как делают? Врут, крутятся, говорят неискренние вещи, смиряются с унизительными обстоятельствами. Убивают друг друга, не замечая этого. Гедда, как бурав, как проявитель, который видит партнера насквозь со всеми его интеллигентными, цивилизованными примочками. С теми, которые помогают нам с вами жить. Гедда не хочет так и не будет так. Но как же? Человечество должно существовать? Человечество должно размножаться? Она говорит: «Нет. Почему? Потому что я женщина, я должна рожать? Не буду». У нее диалог если не с богами, то с природой, с предназначением. А природа ее, человеческая, женская, не слушается, делает свое. Оказывается, Гедда беременна. То есть она такая же, как все. И это не может быть ею принято. 

—  Впервые вы ставили «Гедду Габлер» в начале 1980-х в Театре имени Моссовета с Натальей Теняковой, Сергеем Юрским, Евгением Стебловым. Прошло 30 лет. Время изменило прочтение?

— Сегодня «Гедда Габлер» — это история огромного количества молодых девчонок, именно девчонок, не женщин. Если хотите, от 13, 15 лет. Они не меряют себя с Богом, судьбой, с природой, с предназначением. Они этих слов и не знают. У них все пожиже. Но сгорают они, или, если хотите, сжигают себя, так же, как Гедда. Рвутся в Москву, полагают, что выйдут на подиум и будут блистать. Или на «Фабрике звезд» что-то споют, или выйдут за олигарха замуж. Очень это примитивно. Превращаются в дешевых проституток, в алкоголичек. Потому что, как и у Гедды, — либо всё, либо ничего. Причем, как и у Гедды, всё обязательно сейчас. Не потом, не когда-нибудь, а прямо сейчас. Прожить жизнь ярко, полно, до конца, не смешавшись с вонючей толпой, — это есть эмблема этого поколения. 

— Расскажите об актрисе, которая сыграет Гедду.

— Среди нескольких актрис, что я выбирал (хороших и красивых), я выбрал самую неопытную и самую молодую. При этом очень талантливую, очень умненькую, несмотря на свою юность и красоту. Одновременно чрезвычайно сексуальную. Причем не кокетливую, а сексуальную по природе своей. С замечательным чувством юмора, с мощной эмоциональностью. Она мне подошла, именно потому что юная и потому что хулиганка. Просто оторва. При всем том, что она играет первую большую роль, не сходит со  сцены в течение трех часов, справляясь со сложнейшими  и парадоксальными перипетиями пьесы, с противостоянием зрительному залу и антагонистам — потому что еще раз повторяю: Гедда Габлер не хочет нравиться ни партнерам, ни мужикам, которые за ней ухлестывают и хотят ее, ни зрителю. Она не собирается быть им симпатичной. Наоборот, она их шокирует, она их провоцирует. И вот такая  девочка обнаружилась в этой замечательной, сильной труппе. Маша Луговая.

—  А что нового происходит сейчас вашем доме, в МТЮЗе?

— В нашем доме буквально месяц назад произошла премьера «Лейтенанта с острова Инишмор» МакДонаха, сделанная молодым режиссером Александром Суворовым с молодыми артистами этого театра, которая показывает МакДонаха, мне кажется, с очень свежей, веселой и одновременно очень осмысленной стороны. И наконец, Гинкас Кама Миронович, который дает вам сейчас интервью, увлеченно репетирует пьесу уникального американского молодого драматурга Адама Раппа под названием «Ноктюрн». В ней репетируют замечательные артисты Московского ТЮЗа, такие как Гордин, Лагутина, Стебунова, Бронников. Премьера должна состояться в начале декабря.