Чеховскую «Чайку» перенесли в кукольный театр
Кукольный театр может все. Что нарисует художник, то и исполнится. А силы рукотворных фигурок, не знающих, что такое психофизика, ограничивает только фантазия режиссера. Но пьесы Чехова в куклах? Помилуйте, это смешно. Алексей Лелявский, возглавляющий Белорусский государственный театр кукол, оспаривать стереотипы не стал. Сделал еще смешнее. В его спектакле для взрослых «Чайка. Опыт прочтения», показанном на сцене Московского театра кукол в рамках фестиваля «Ковчег», играют и люди, и куклы.
Куклы, ведомые руками актеров, расхаживают на планшетах-качелях, нависших над сценой. Никто никого не загораживает, людское и кукольное действия идут параллельно, порой разоблачая друг друга. Фигурки из папье-маше гротескны — глаза на лбу, носы без переносиц, головы, скрипя, разворачиваются на 180 градусов, конечности непропорциональны. Жесты негнущихся рук особенно решительны, амбиции непомерны, притязания категоричны.
Чем незначительнее персонаж — тем меньше кукла. Фигурки выстраиваются в разнокалиберную шеренгу — от учителя Медведенко до беллетриста Тригорина разница сантиметров в двадцать. Куклы нещадно пародируют людские привычки, причуды и страсти. Норовят подмять игру актеров «под себя», внушая преувеличенные интонации и излишне выразительные взгляды. Но люди далеко не всегда идут на поводу у своих питомцев, переигрывая их живой мимикой. Особенно интересна важная Аркадина (отсутствие программок помешало узнать фамилии актеров) — маленькая, полненькая дамочка в профессорских очках внешне не похожа на знаменитую актрису, скорее, это всезнающая библиотекарша. Но столько в ней здорового цинизма и надменного хвастовства, что сразу ясно, кто тут главный, а непокорная кукла с вызывающей рыжей шевелюрой удваивает цинизм персонажа.
Нина Заречная — наивная, глупая кукла в алой панаме — до самого финала мечтает стать чайкой. Сопровождающая ее актриса ведет себя совершенно по-детски. Героиню не меняют ни жизненные испытания, ни жестокая реальность, ни издевательские белые перья, обильно высыпанные на сцену. Чайка подстрелена, иллюзии развеяны. Но кукольная Нина, похожая на отважную Красную Шапочку, растопыривает руки-палки, запальчиво провозглашая «Умей нести свой крест и веруй!»
Тряпичный Костя Треплев в этот момент прилип к пишущей машинке. Кукольную пригодность своих пьес он с блеском доказал еще в начале. Действительно, всех этих «львов, орлов, куропаток» с полной убедительностью могут сыграть только предметы — «мировая душа» воплощается в крылатую маску, глаза дьявола — в огоньки фонариков.
Куклы — существа капризные. Слишком заняты собой и много о себе мнят. Мысль о том, что в чеховских пьесах все хотят быть услышанными, но никто не слышит друг друга, персонажи кукольной «Чайки» передают точно и остро. Зрителю ни на минуту не дают забыть, что Чехов написал комедию. Но финал постановки Лелявского неожиданен, как выстрел Треплева.
Актеры мгновенно оказываются в красном, пунцовое полотнище застилает задник, городской романс звучит, как похоронный марш. Жест фокусника — и хохма превращается в реквием. Рассказ о сломленных судьбах, даже представленный как анекдот, всегда беспощаден.
