«Встав за пульт нашего оркестра, Риккардо Мути влюбился»

Чикагский симфонический оркестр (ЧСО), один из лучших коллективов западного полушария, впервые после 22-летнего перерыва приезжает в Россию. Чтобы на афишах московских и петербургского концертов заблестела безупречная шевелюра маэстро Риккардо Мути, потребовалось не только 11 млн рублей, но и кропотливая работа президента оркестра Деборы Раттер. В ходе продолжительных переговоров она согласовала с российской стороной все мельчайшие детали, вплоть до размера шрифта, которым набрано имя дирижера. А потом первая леди чикагских музыкантов дала эксклюзивное интервью «Известиям».

— Насколько трудно было организовать российские гастроли?

— Я была очень удивлена, получив приглашение от американского посольства в России. Тогда послом еще был Джон Байерли, который приложил массу усилий, чтобы привезти наш оркестр в Москву и Петербург. Мы крайне тщательно обсуждали вопросы логистики, расписания, особенности концертных площадок. Но сейчас, когда все решено, пожалуй, нет более счастливых людей, чем мы.

— Правда ли, что поиск главного дирижера вашего оркестра, окончившийся инаугурацией Риккардо Мути, занял четыре года?

— На этот вопрос я не могу ответить коротко. Даниэль Баренбойм объявил о том, что не будет продлевать с нами контракт, очень поздно. Поэтому, когда мы обдумывали планы на следующий сезон, моей главной задачей было обеспечить оркестру надежного лидера на период «междуцарствия». Мы были счастливы, что Бернард Хайтинк принял предложение стать главным дирижером ЧСО на четыре года. Пьер Булез, который давно был главным приглашенным дирижером, согласился продлить контракт. Так что эти четыре года мы пережили с двумя великолепными музыкантами во главе. На самом деле Риккардо Мути решился возглавить оркестр уже давно, но его обязательства перед другими коллективами в тот период были слишком велики, чтобы он все бросил и приехал к нам. Мы договорились, что лучшим временем для начала его постоянной работы с ЧСО будет сентябрь 2010 года. К тому же нам следовало дождаться, пока закончится контракт с мистером Хайтинком.

— Приглашение Риккардо Мути называют вашей личной победой. Как вам удалось растопить «черствое сердце» Мути, не сразу согласившегося занять этот пост?

— Я ездила на концерты Мути во многие музыкальные столицы. Мы часто общались, говорили о Чикаго. Он уверял меня, что это чудесный город, но он никогда не будет здесь главным дирижером. Но когда маэстро встал за пульт нашего оркестра как приглашенный дирижер, он влюбился. Наверное, я хорошая сваха, раз заранее смогла убедить Мути, что он сойдется с нашим оркестром, а оркестр — что он сойдется с Мути.

— Поддерживает ли ЧСО память о русских композиторах Сергее Рахманинове и Сергее Прокофьеве, когда-то управлявших оркестром?

— Прямо сегодня молодая русская звезда Николай Луганский играет с нами Третий концерт Рахманинова. В следующем году будет исполняться Третий концерт Прокофьева, написанный по заказу Чикагского оркестра. Мы гордимся, что в рамках российских гастролей сыграем опус современного русского композитора Дмитрия Смирнова («Космическая одиссея». — «Известия»). Впрочем, когда речь идет о музыке, глупо говорить «нам нужен американец» или «мы ищем поляка». Главное — уровень артиста.

— Изменились ли правила и устои оркестровой жизни за те годы, что вы провели на посту президента ЧСО?

— Основные правила игры не изменились за последние сто лет и, надеюсь, не изменятся еще сто лет. От 60 до 110 оркестрантов выходят на сцену, чтобы вместе создавать живую музыку — это самое главное. Но способы нашего общения с публикой, с патронами оркестра постоянно меняются, так же как меняется из-за смены поколений и сама аудитория.

— Повлиял ли на жизнь ЧСО экономический кризис?

— Кризис воздействует на нас каждый день. Знаете, у ЧСО сложная финансовая система, и кризис бьет по нашему инвестиционному портфелю. К тому же люди вынуждены меньше тратить на билеты и пожертвования оркестру. Но ЧСО уже 121 год, и я уверена, что мы просуществуем еще столько же. Так что — да, мы учитываем спады и подъемы в экономике, но всегда помним, что мы здесь надолго.

— Как бы вы сформулировали специфику ЧСО? Что отличает его от других оркестров первого класса?

— У этого оркестра экстраординарный уровень требований к своей работе. При этом никто из солистов-духовиков не страдает «звездной болезнью»: у всех сильно чувство коллектива. У нас не идет речь о том, играть громко или тихо: работа ведется на уровне интенсивности оркестровых красок. ЧСО знаменит своей потрясающей медной группой. Наши деревянные очень лиричны, а струнные — естественны. Все три оркестровые группы уникальны, и ни одна из них не может взять верх над другой. Впрочем, мне не терпится услышать, что вы сами скажете на этот счет.