«Проверяют нас постоянно — то финансовые органы, то таможенные, то антимонопольные»

Немецкий концерн Siemens 28 февраля открывает свой новый завод в Воронежской области. Перед этим президент Siemens в России и Центральной Азии Дитрих Меллер рассказал «Известиям» о том, почему второй волны кризиса не будет, про промышленный рост в России и о том, как будет идти дальнейшее сотрудничество с «Силовыми машинами».

— Российские компании являются серьезными конкурентами?

— С российскими производителями конкурируем только по паровым турбинам малой и средней мощности. В России у нас по всем направлениям средняя доля рынка составляет 6%. По некоторым сегментам, например томографам, — больше 22%.

— Зачем Siemens участвует в проекте «Сколково»?

— Свои исследовательские учреждения мы стремимся открывать по всему миру, вблизи исследовательских и учебных центров. Сейчас идет глобальная война за лучшие умы. Мы рассчитываем найти их в «Сколково».

Наш конкретный проект, под который уже получен первый грант фонда «Сколково», — разработка твердотельного микроволнового генератора. Такие приборы применяют в ядерной медицине. Пока они дорогие. Российские ученые предлагают сделать их на другом принципе и гораздо дешевле. Мы создаем в «Сколково» центр НИОКР, где будут  работать 150 человек, в том числе и над этой темой. А прототипы мы планируем получить в течение трех лет.

— Предположим, вы добиваетесь технологического преимущества. Долго ли удается его сохранять в условиях глобальной конкуренции?

— Возьмем конкретный пример: коренной инновацией в высокоскоростных поездах velaro Rus (в России они получили название «Сапсан») стал распределенный привод, когда электродвигатели находятся не в головном и хвостовом вагонах, а распределены по всей длине поезда и стоят на каждой колесной паре 4-моторизированных вагонов. Это позволило все пространство вагонов, включая конечные, превратить в пассажирский салон. Мы пользуемся плодами этой инновации уже около 10 лет.

 — Все же у первых «Сапсанов» были технические проблемы — заедали двери и были неполадки с колесами.

— Последняя зима показала, что все проблемы удалось устранить и мы смогли достичь эксплуатационных показателей на уровне самых высоких мировых стандартов. Сейчас «Сапсаны» на линиях Москва–Петербург и Москва–Нижний-Новгород достигают синхронности с расписанием на уровне 99,6%. Не отменено ни одного рейса. Такого не бывало ни в Германии, ни во Франции.

В результате  компания «РЖД» заказала у нас еще восемь «Сапсанов» и заключила с нами договор на их техническое обслуживание на срок свыше 30 лет. Их планируется использовать на линии Москва–Петербург, чтобы удовлетворить большой потребительский спрос на поездки в этом направлении. Это уникальный контракт. Причем мы несем ответственность не только за поезда, но и за каждый километр пробега и за прибытие поездов вовремя. Если поезд опаздывает, то за это предусмотрены штрафы.

 — Какой уровень опозданий заложен в контракт?

— Мы договаривались о 98-процентной готовности поездов к выходу на линии. Так что мы этот показатель обеспечиваем. В отдельных случаях штрафы были, но на незначительные суммы.

— Почему Siemens не стал локализовать выпуск «Сапсанов» в России?

— Не набирается критическая масса. В Китае мы строили вагоностроительный завод при заказе в 60 поездов. В России речь пока шла только о восьми поездах, к которым сейчас добавились еще восемь составов.

Иначе обстоят дела с электровозами и пригородными электропоездами. Так, мы локализуем в России выпуск двухсекционных грузовых электровозов на совместном предприятии с группой «Синара» под размещенный заказ 221 локомотива. В прошлом году подписан контракт на поставку 1,2 тыс. вагонов электричек «Ласточка», и здесь мы тоже будем локализовать производство, притом что уровень локализации со временем достигнет 80%.

— Нет идей локализовать в России выпуск другой продукции — хотя бы тех же томографов?

— Siemens имеет два завода, делающих томографы для всего мира. Стоит ли создавать здесь еще один? Пока объемы рынка этого не оправдывают. Но в целом локализация — исключительно важное для нас стратегическое направление, и в ближайшие три года Siemens вложит в России порядка €1 млрд в создание десятка производств — преимущественно в электроэнергетике и в области железнодорожного машиностроения.

— В конце прошлого года вы продали свои акции «Силовых машин» Алексею Мордашову, основному акционеру этого крупнейшего в стране машиностроительного холдинга. В обмен он передал производство газовых турбин в новое СП. Допускаете ли вы возможность покупки «Силовых машин» в будущем?

— В 2005 году у нас были планы купить «Силовые машины», но получили 25% акций. Больше нам не разрешили. В политических кругах обсуждение нашего предложения вызвало дискуссии. Как мы понимаем, одной из причин было наличие некоторых военных компонентов на производствах «Силовых машин», которые не хотели передавать нам под контроль. В конце концов мы получили отказ в приобретении большинства, но зато потом в России был принят закон об иностранных инвестициях в стратегические предприятия.

Теперь все это — уже пройденный этап. Покупка «Силовых машин» была блестящей идеей в 2005-м. Если бы мы, как и рассчитывали, купили 75% этой компании, то потратили бы огромные деньги на ее модернизацию. Без этого было не обойтись. Но Siemens бы это сделал. И сейчас «Силовые машины» были бы самым современным производителем энергетического оборудования в мире. К сожалению, тогда мы вынуждены были строить не в России, а в Китае и США.

Сейчас же мы договорились с Алексеем Мордашовым, что Siemens выходит из «Силовых машин» и мы образуем новое совместное предприятие по газовым турбинам с большинством у Siemens. Так что о покупке «Силовых машин» речь для нас в этой новой конфигурации уже не идет.

— Против Siemens в 2006 году шли расследования по обвинению в коррупции. Как потребовалось перестроить структуру компании, чтобы отойти от этой практики?

— В Германии только с 1999 года стало возможным привлекать к уголовной ответственности за дачу взяток за рубежом. До этого момента никакого преследования за подобную деятельность не было. В бюджете такие траты обычно обозначались как подарки или представительские расходы.

Потом произошла своего рода «оптимизация» подобных расходов. Вместо прямых платежей стали использовать фирмы-посредники. Все это вскрылось в 2006 году, когда в Siemens начались расследования и обыски — сначала в Германии, а потом и в США.

Я помню декабрь 2006 года. Руководство собрало нас, чтобы объявить о решении организовать полную чистку нашей огромной международной компании. Надо было построить систему противодействия коррупции во всех странах мира. И я имел честь провести эту работу в России.

Понятно, что такая акция должна начинаться с самых верхов. На первом этапе произошла полная смена правления глобального Siemens, в компанию пришел новый президент. Во-вторых, была проведена чистка всех финансовых операций. Сегодня вы не сможете получить наличные от Siemens нигде в мире. И если кто-то переводит деньги в офшорные зоны или получает их оттуда, на столе финансовых контролеров загорается красная лампочка.

В-третьих, проведены инструктажи всех сотрудников. Проверяются крупные сделки, все поставщики и партнеры.

Наконец, были введены специальные штатные должности уполномоченных по соблюдению правовых и этических норм ведения бизнеса. Сейчас по всему миру в Siemens работает порядка 500 таких специалистов. В России и Центральной Азии их всего 15, из них одиннадцать — именно в России. Так что я сплю спокойно.

 — А как же скандал с покупкой больницами ваших томографов по завышенным ценам?

— После того как летом 2010 года президент России Дмитрий Медведев инициировал проверку таких дел, мы получили более 250 запросов от различных следственных и контрольных госорганов по делам против различных фирм и чиновников. Ни одно из них не закончилось обвинениями против Siemens. Во всех случаях мы продавали томографы по обычным ценам.

Единственное уголовное дело, доведенное до суда, было возбуждено против представителя Siemens в Свердловской области в 2007 году по обвинению в поставках втридорога медицинского оборудования. В июле 2011 года оно развалилось, все обвинения были сняты. Для меня это расследование перешло границы гуманности. Человека держали в тюрьме, а спустя четыре года выясняется, что повода не было.

— Как вам работается в России?

— Вполне комфортно. Хотя проверяют нас постоянно — то финансовые органы, то таможенные, то антимонопольные.

Мы постепенно становимся крупной российской компанией. По прогнозам, экономика России в ближайшие годы будет расти в среднем на 4% в год. Мы считаем, что наши направления будут прибавлять по 9%. Это очень неплохо. Сейчас у Siemens здесь около 3 тыс. сотрудников. И за три предстоящих года мы хотим нанять как минимум еще столько же.

— Все уже третий год ждут второй волны кризиса. Что об этом думают в Siemens?

— Сейчас нас даже из штаб-квартиры регулярно спрашивают, нет ли признаков второй волны? Буквально перед интервью я посмотрел данные о продажах в январе — все идет просто прекрасно. Никаких намеков на ухудшение ситуации. И не только в России. В Казахстане мы в этом году вообще выходим на рекорд. Хотя, конечно, мы остаемся в состоянии готовности и как только увидим признаки нового экономического кризиса, то предпримем ряд действий, в том числе по снижению затрат.