Нужно поменьше столов для «офисного планктона» и намного больше рабочих мест на заводах и фабриках

Экономисты по-разному рассматривают структуру валового внутреннего продукта (ВВП): как сумму доходов (структура доходов), как сумму расходов (структура расходов), как сумму конечной продукции отраслей (отраслевая структура). Структуру советской экономики долгое время рассматривали также как сумму первого и второго подразделений. Первое подразделение — набор отраслей, производящих средства производства, а второе — средства потребления. В СССР любое относящееся к экономике или обществу техническое правило должно было иметь идеологическую душу, то есть ссылку на гениальную мысль Маркса или Ленина. Деление на два подразделения считалось сакральным, поскольку его придумал Ленин, который к тому же считал, что производство «средств производства для производства средств производства» всегда должно развиваться опережающими темпами. В результате главным было производство средств производства, вокруг которого собиралось все лучшее — финансовые ресурсы, земля, рабочие, специалисты, наука. Естественно, второе подразделение было «золушкой» и за 75 лет власти «товарищей» не научилось делать ничего конкурентоспособного.

Поэтому после 1991 года продукция «второго подразделения» была даже не вытеснена, а просто легким дуновением сдута с нашего рынка импортом — сначала «западным» и «южным», а теперь — в основном китайским. При этом за прошедшие 20 лет мы так и не научились делать эту продукцию сами, а лишь в лучшем случае собирать чужую из чужих частей. Наверное, это можно понять, если учесть, что «второе подразделение» собирало отнюдь не лучших и не лучшее. Но что нас ждет впереди?  Вечный обмен наших  углеводородов на китайские куртки и китайские мобильники?

 Лидеры российского среднего бизнеса не зря говорят об индустриализации как об одном  из важнейших драйверов нашего развития. Но в риторике наших высших руководителей все модернизационные мечты сводятся к хай-теку. А эти высокие технологии делать из чего? 20 лет мучений общества с нашим автопромом закончились созданием параллельной ему суммой сборочных заводов чужих машин и макияжем «Фиата», завезенного еще Н.С. Хрущевым. Но ведь и с «производством средств производства для производства средств производства» у нас через 20 лет дела обстоят не лучше, чем с производством конкурентоспособных осенних или зимних курток. Здесь импорт празднует 100- процентную победу! Бизнес не доверяет почти никакой нашей продукции  инвестиционного характера, как и население не доверяет нашей потребительской.

Не думаю, что эти явления должны быть поводом для критики наших  властей.  После 1991 года те, кто делал неконкурентоспособную продукцию любого «подразделения», никуда не делись. Тогда не очень умели, а сегодня и вовсе… Дело-то в их профессионализме и, конечно, в еще большей степени в качестве труда как такового, невысокий уровень которого в советские годы не спасали никакие значки и вымпелы за «успехи» в  соцсоревновании. Мы ведь еще ни разу не признались другу другу в том, что за  десятилетие «развитого социализма» многие из нас просто разучились усердствовать в работе. «Вы делаете вид, что платите нам, а мы делаем вид, что работаем» — это  ведь не шутка, а шутливая форма презентации советского отношения к труду, которое сложилось в нашем обществе как прямое следствие многолетней немотивированности труда.

И сегодня 18-летняя девушка без профессии, без какого-либо опыта соглашается «посидеть» не прикладая рук за столом в офисе не ниже чем за 30 тыс. в месяц, то есть сразу в два раза больше зарплаты толковой учительницы. А одновременно она уже купила себе очередь длиною в несколько лет за получением вузовского диплома. Единственной трудностью будет именно ожидание, а не учеба: диплом ей выпишут, лишь бы платила эти  несколько лет. А потом можно требовать принятия в офисно-планктонный лифт.

 После 1991 года огромная часть наших сограждан, привыкшая видеть в капитализме лишь одну сторону медали — изобилие всего, что нужно человеку в повседневной жизни, — решила, что это изобилие им сейчас просто так свалится на голову. А о другой стороне — упорном, предельно дисциплинированном труде — большинство не задумывалось. И сегодня мы имеем ожидания западного стандарта потребления (частично уже сбывшегося в китайском варианте ширпотреба на нефтяные деньги) и наивный стереотип поведения, которое не рассчитывает на то, что за несколько лучшую жизнь нужно платить несколько лучшим трудом. При этом если хочется слезть с нефтяной иглы, то за это нужно заплатить уже не несколько лучшим, а просто наилучшим трудом. Но для приложения этого массового наилучшего труда нам нужно поменьше столов для «офисного планктона» и намного больше хорошо оборудованных рабочих мест на заводах и фабриках, производящих конкурентную продукцию «второго подразделения».

Тогда, может быть, построим постепенно экономику нормальную и многоотраслевую, как «там» и в Китае, не перепрыгивая от советского автопрома сразу в массовые   супервысокие технологии. Вот только как быть с отсутствием привычки к упорному и качественному труду, без которой конкурентоспособной куртки или авто не сделаешь?

Автор — заместитель научного руководителя Высшей школы экономики.