В Белоруссии кризис ударил по солдатским могилам
Русский солдат Сиротинин в 1941-м возле белорусского города Кричева один остановил колонну танков Гудериана. Но потомки тех, кого он защищал, сейчас вынуждены больше думать о колбасе.
Кричев знаменит своим Потемкинским дворцом, аистами и чистотой на улицах. При въезде в город стоит памятник – пушка, направленная строго на запад. 70 лет назад здесь принял свой последний бой сержант--артеллерист Николай Сиротинин. Он один остановил танковую колонну Гудериана. Местные жители в 1941-м насчитали 57 убитых гитлеровцев, 2 сгоревших немецких танка и 10 бронемашин. Но Сиротинин даже не герой Советского Союза. Только в 1965-му году его посмертно наградили массовым солдатским орденом «Отечественной войны». И забыли.
Есть такая примета: увидишь аиста, хлопай по карманам -- денег прибавится. Аистов в Кричеве, как в Москве ворон. Кричевцы, конечно, периодически хлопают по своим пустым карманам, но денег в нынешний кризис как не было, так и нет.
Я приехал писать о подвиге Сиротинина в нелегкое для Белоруссии время. Девальвация местного рубля буквально обчистила карманы бюджетников. А других в Кричеве практически и нет. На московские номера на моей машине глядели если не со злостью, то с нескрываемой завистью. Пока я дивился на смешные цены в общепите (здесь можно вкусно пообедать вдвоем на нашу сотню), кричевцы считали мелочь до получки.
Зашел в продмаг. Сразу к колбасному отделу:
-- Девушка, какая колбаска самая вкусная?
-- Да вы, русские уже всю колбасу скупили! Берите, что осталось! – обиженно сообщила мне продавщица.
До России тут рукой подать – минут сорок на машине. Так что едут за колбасой и творогом целыми караванами и из Рославля, и даже из Калуги. И плевать, что батька Лукашенко запретил вывоз стратегического продовольствия и не менее стратегической бытовой химии за пределы Белоруссии. На границе стоит один российский пограничник, который проверяет паспорт и желает счастливого пути.
-- А вы сами-то не пробовали вывозить колбасу в Россию? – спрашиваю таксиста Юру, который стоит возле единственной в Кричеве гостиницы.
-- А на какие гроши? Чтобы коммерцией занятся, нужен капитал. Это вас, россиян таможня не останавливает. А с белорусскими номерами все колбасу изымут. Даже ищейка не нужна – наши таможенники и так голодные, вмиг унухают. Я свои сбережения храню в бензине. Уже три бочки накупил. Кто его знает, что будет завтра? Пока на наши рубли торгуют, их надо поскорее тратить! – ответил таксит--экономист.
Чистота на улицах Кричева не оттого, что никто не мусорит, а оттого, что постановлением горисполкома каждый кричевец обязан по пятницам убирать не только свой участок, но и прилегающую к нему территорию. Попробуй не выйди на трудовую повинность – оштрафуют. Такого не было даже при советской власти. А в тамбуре продмага – самого посещаемого места -- висит огромная доска позора. Там мелким шрифтом на машинке фамилии местных озорников, пьяниц и домашних деспотов. Колонка «Пьяные за рулем» пустовала. В кризис за руль даже трезвые редко садятся – бензин слишком дорог. Всё на велосипедах, да пешком.
В музее, бывшем Потемкинском дворце, хранятся уникальные документы и свидетельства подвига сержанта Николая Сиротинина.
...6 стрелковая дивизия с боями отходила за реку Сож. Наши воины вошли в деревню Соколичи, что в двух верстах от Кричева. Там и расположились на ночлег. Рядом проходила старая Варшавская дорога, по которой наступал немец. Надо было задержать колонны вермахта, чтобы дивизия смогла переправится через реку Сож. Утром красноармейцы принялись копать окопы и оборудовать позиции для единственной пушки. Вернее пушечки – пехотинцы были вооружены лишь «сорокопяткой». Она могла пробить броню лишь прямой наводкой да и то, с небольшого расстояния. То, что «сорокапятка» сможет не то что остановить, а лишь приостановить наступление танковых колонн Гудериана, не верил никто. Поэтому оставаться на позициях предстояло смертникам. Вызвались два Николая: старший лейтенант с утраченной фамилией и Сиротинин.
Перебираю в затрепанной папке пожелтевшие документы. Их собирал бывший директор музея Михаил Мельников. Он скрупулезно брал показания сельчан о подвиге Сиротинина. Нотариально фиксировал каждое слово. Наверно, надеялся, что придет время и Сиротинина наградят по достоинству. Кстати, фамилию старшего лейтенанта так никто и не смог установить. А ведь в том, последнем бою, он уцелел. Читаю показания одной из жительницы села Любови Грабской: «Лейтенант Николай, как только начался бой прибежал ко мне в избу, сестра его перевязала, у него было небольшое ранение в левую руку, и он убежал к переправе. Больше я его не видела».
Красные следопыты из города Орла вместе с директором музея Михаилом Мельниковым только через 20 лет после подвига смогли установить фамилию 19-летнего солдата. Он рос в семье Орловского железнодорожника. После школы пошел работать на завод текстильного машиностроения. 5 октября 1940-го года был призван в Красную армию. Из Орла был отправлен в 55-ю Полоцкую дивизию. В первый день войны был ранен осколком возле своей «сорокопятки». В госпитале сокрушался, что так и не успел выстрелить по врагу. Ранение оказалось легким. Через неделю его выписали. Новое назначение -- в 6-ю стрелковую. И вот деревня Сокольничи, на Варшавском шоссе, что в двух верстах от Кричева.
На рассвете 17-го июля послышался гул самолетов. Это «Юнкерсы» ровным строем шли бомбить переправу. Позиция Сиротинина была недалеко от коровника и тщательно замаскирована. Рядом два окопчика с боеприпасами. Наконец, земля задрожала. Эта шла смешанная колонна Гудериана. Впереди танк, за ним бронетранспортеры. Потом опять танк.
...Первый снаряд пролетел мимо танка. Зато второй лег прямо в цель. Колонна остановилась. Теперь важно подбить хвостовую машину, чтобы на узком шоссее запереть колонну. По обочинам зыбкая почва. Практически болото. О последнем разговоре Сиротинина с командиром мы никогда уже не узнаем. Может, лейтенант не сбежал, оставив Сиротинина один на один с танками? Может, они по мужски решили, что две смерти на одну пушку слишком много?
Бой шел три часа. Немецкая колонна была расстреляна в упор из одной единственной «сорокапятки», одним единственным бойцом. Только к полудню немцы послали мотоциклистов в обход деревни Сокольничи. Сиротинин был убит в спину очередью из автомата. Немцы не могли поверить что всю эту мясорубку для них устроил один единственный солдат. Русский солдат.
Из воспоминаний Ольги Вержбицкой: «К полудню, вернее во второй половине дня, нас, местных жителей, согнали к месту боя. Мне, как знающей немецкий язык, главный немец с орденами, генерал, высокий, лысый, худой, лет пятидесяти приказал переводить его речь местным людям. Он сказал, что русский очень хорошо сражался. Что если бы немцы так воевали, то давно уже вяли бы Москву. Что каждый солдат должен так защищать свою родину-фатерлянд. Потом из окровавленного кармана гимнастерки достали медальон. Я перевела текст. Помню точно фамилию Сиротинин. И адрес -- город Орел. Генерал сказал: «Возьми этот адрес и напиши родным пусть мать знает, каким героем погиб ее сын!» Я побоялась взять медальон, думая, что немец меня проверяет. Тогда другой немец взял медальон и выругался. Потом немцы вырыли могилу и похоронили нашего солдата. Похоронили они его в плащ-палатке. Дали три залпа из винтовок. Поставили березовый крест. Такой же как и своим солдатам. На крест повесили его пробитую пулей каску. Потом еще долго стояли в задумчивости. Тихо говорили о его подвиге. Восхищались».
-- Видимо, это немецкое восхищение помешало оценить подвиг Сиротинина по достоинству, -- рассказывает мне директор Кричевского исторического музея Денис Моисеев. – Время было такое. Только благодаря усилиям старого директора удалось поднять эту тему, а на 20-летие победы вышел Указ о награждении Сиротинина орденом Отечественной войны 1-й степени посмертно.
Мы идем с Денисом на могилу Сиротинина. Она находится в самом конце самой длинной улицы Кричева – ул. Сиротинина. Имя героя носит бригада остановившейся фабрики резиновых изделий (здесь до кризиса делали лучшие в Белоруссии галоши, а не то, что вы подумали), а так же пионерская организация местной школы.
В том же 1965-м прах героя перенесли в братскую могилу на крутом берегу Сожа. Зачем? То ли для удобства пионеров, котрые ухаживали за могилками, то ли советским властям не давала покоя мысль, что хоронили нашего героя немцы, да еще с салютом.
Братская могила оказалась подзаброшенной. Ветви деревьев напрочь зарыли гипсового солдата. Ржавая калитка с трудом поддалась. Видимо, торжества посвященные 70-летию подвига Сиротинина еще впереди. Если, конечно, кризис не заест кричевцев окончательно.
