Башмет дирижирует в Сочи

Известия: Как получилось, что ваш фестиваль родился за считанные месяцы до того, как Сочи назвали олимпийской столицей?

Юрий Башмет: Фестиваль, можно сказать, возник из юбилейного тура камерного ансамбля "Солисты Москвы". Тогда мы сыграли 39 концертов почти во всех регионах России, может быть, кроме Чукотки. А начинался тур в Сочи. Оказалось, что на концерте, который прошел с большим успехом, были и представители стран, претендующих на Олимпиаду-2014, - Южной Кореи и Австрии. После концерта прямо в зале накрыли чудный банкет. Там присутствовали Слава Фетисов, Ирина Роднина, Михаил Швыдкой. И Миша в свойственной ему юморной манере сказал: "Если мы через два месяца не выиграем право проводить Олимпиаду, все опять скажут, что культура виновата".

После первого же фестиваля меня сделали послом Олимпиады в Сочи. Номер один - по счету, но не по важности, конечно. Я общался с олимпийским послом Ванкувера. Он все интересовался: "Как вы себя чувствуете в качестве посла?" Я говорю: "Как патриот. Потому что, если это хорошо и красиво, то я очень рад".

И: Но вы же понимаете, что в олимпийский год все будет по-другому, и ваш фестиваль отодвинется?

Башмет: Я ничего не хочу понимать. Чувствую, что начали подметки откусывать на ходу, но фестиваль любят и ждут. Он развивается, становится многогранным, полнокровным. Там много трогательных вещей. С местным музыкальным училищем мы подружились. А еще есть детский дом, куда мы всегда приезжаем с подарками.

И: Вы лично бываете в этом детском доме?

Башмет: Дважды был. И в этот раз обязательно поеду. Это очень сложные полтора часа общения. Там живут детки, страдающие церебральным параличом. Есть такие, которые никогда не поднимутся, им ни одна операция не поможет - я серьезно интересовался этим вопросом. Но чудеса в их жизни все равно случаются. Как-то на благотворительном концерте один мальчишка из этого детского дома прочитал стишок. В следующий раз приезжаем во время фестиваля, а Славика, так его зовут, там больше нет. Оказывается, семья из Подмосковья увидела трансляцию концерта и усыновила его. Феноменально! Масса историй, от которых слезы на глаза наворачиваются. Одну девочку нашли на пляже, ей было два года, когда ее просто выбросили. У нее порваны мочки ушей - сережки, которые на ней были, кто-то вырвал с мясом... Симпатяжка такая! Все время танцевать хотела.

И: У вас не возникало желания усыновить, удочерить кого-то из этих малышей?

Башмет: С моим образом жизни? Невозможно. Это, конечно, разные вещи, но однажды мне подарили лошадь, прекрасного скакуна, чемпиона. И что? Мне теперь на гастроли верхом ездить?.. Эти детишки не хлеба хотят, а любви, тепла, общения. Но ведь я постоянно в разъездах. К подобным вопросам надо очень ответственно относиться и принимать правильные решения, без эмоций. На меня и так сотни людей надеются. За мной же два оркестра - не только камерные "Солисты Москвы", но и большой симфонический оркестр "Новая Россия".

И: "Новой России" довольно неожиданно достался президентский грант. Наверное, пришлось постараться, чтобы коллектив получил такой щедрый подарок к 20-летию? Вам многие позавидовали...

Башмет: Еще бы! Но все заслуженно. Сегодня оркестр на большом подъеме. Представители каких-то политических и административных кругов по привычке не хотят считать его одним из лучших, а ведь это именно так.

И: Что вы привнесли в этот коллектив?

Башмет: Определенное разрушение дисциплины. Прежний худрук Марк Горенштейн сделал из него машину, и, наверное, на тот момент подобный подход был правильным. Когда пришел я, начались совместные творческие поиски. Я все время смотрю на этих красавиц - оркестр уж очень молодой, и когда мне не удается достичь того результата, к которому я стремлюсь и в который верю, я начинаю их мучить разговорами. Хочу пробудить от штампа "села, отработала, пораньше отпустили, спасибо, помчалась домой". В оркестре есть фанатичные люди. Например, два первых концертмейстера. Это муж и жена. Николай Саченко - первая премия на Конкурсе Чайковского. И Оля Дзержинская - такой "железный Феликс". Когда она сидит на первом пульте, дирижер может быть абсолютно спокоен.

И: Насколько я знаю, Ольга - прямой потомок Дзержинского.

Башмет: Она не очень любит на эту тему говорить.

И: Вы себя ощущаете в большей степени дирижером или солистом?

Башмет: Я считаю, что это одна специальность, только ремесла разные. Не хочу разделять Ростроповича-виолончелиста и дирижера. Он мне подарил свои записи русских симфоний, больше половины я прослушал. Могу сказать, что в каждой он делал открытия, каких не делали до него Фуртвенглер, или Бруно Вальтер, или Мравинский, или Светланов, которого я вообще ставлю выше всех в русской музыке. Жаль, что мы с Ростроповичем вместе ни разу не выступили, хотя были знакомы.

И: Зато с Рихтером случилось.

Башмет: Когда Рихтер предложил мне сотрудничать, у меня, конечно, сердце в горле застучало. Я был тогда аспирантом или даже еще студентом, и можно ли было сделать мне больший подарок?..

И: Вы довольны своей карьерой?

Башмет: Скажем так, мне ее хватает. Хватало уже 30 лет назад. Хотя за границей меня оценили раньше, чем в СССР. Первый большой концерт в Московской консерватории я сыграл только через три года после выступления в La Scala. Творчество и карьера - это разные вещи. Карьерных устремлений у меня больше нет. Для чего нужна карьера? Для больших денег? А сколько нужно денег человеку?

И: Много не бывает.

Башмет: Бывает. Деньги - это особая живая субстанция, которую нужно уважать. Если ты их не уважаешь, они могут тебя кинуть, будет очень больно. У меня нет денег, не заработанных кровным трудом.

И: Про советский период своей жизни вы часто вспоминаете?

Башмет: Года три назад в Кремле проходили предновогодние концерты. Вышла маленькая Пахмутова и сказала в микрофон: "Комсомольцы, все на сцену!". Встала треть зала... Вот грандиозное ощущение единства! Люди по-прежнему любят тот отрезок жизни, несмотря на рассказы о том, что все было плохо. Мы не можем сказать себе: "Я прожил пятьдесят лет, двадцать из них были ужасными, я их ненавижу". Почему? Когда люди БАМ ездили строить, они играли на гитарах песни Визбора, Высоцкого, Окуджавы. Переживали первые поцелуи, влюбленности, разочарования, измены. Поэтому, когда Пахмутова бросила клич, зал поднялся. Я вообще-то не состоял в комсомоле, но, когда это увидел, словил настоящий кайф.

Мне грустно, что люди, уехавшие из страны - не важно, почему они уехали, не надо их осуждать, - так отчаянно диссидентствуют. Говорят о предыдущей жизни с такой ненавистью. Мне их жаль. Все время думаю: "Черт побери, а ведь я тоже тогда жил". Вот мой одноклассник говорит: "Ненавижу все, что было в школе". Я ему отвечаю: "А ты вспомни, как мы выпили весь мини-бар - мой папа профессор, он коллекционировал напитки - и залили в пустые бутылки чай! А как мы свет выключали и с девочками танцевали под первую пластинку "Битлз" - разве это не было частью твоей жизни?" Но они уходят от этой темы. Они должны оправдывать свой отъезд. А я, наверное, - свой неотъезд.

И: Неужели вы никогда не страдали от необходимости притворяться. лицемерить?

Башмет: Как мы росли? Дома нельзя ругаться матом. На улице нельзя быть маменькиным сынком. Мне мешал футляр скрипичный, видели, что ходит со скрипкой, - значит, не наш. Дома нельзя, как на улице, а в школе не дай бог рассказать, о чем дома говорят. Но все это - не повод зачеркнуть половину своей жизни и жизнь своих родителей.

И: В 1991 году первый состав "Солистов Москвы" остался во Франции. Вы могли поступить так же...

Башмет: Сначала они говорили, что едут по временному контракту. Но за несколько месяцев мышление у них изменилось. Французы хотели и меня, - по демократическому принципу, - сделать артистическим директором этого оркестра. А я считаю, что никакой демократии в такой ситуации быть не может. Вообще не может быть демократии в искусстве.

И: Кстати, "возвращенцев" у нас тоже не любят...

Башмет: Самое невероятное, что, если человек возвращается, у нас его воспринимают как лузера. Именно это я и прочел на лицах наших руководителей, когда занимался возвращением Гидона Кремера. Я-то был счастлив, что вернется Гидон, а тогдашний министр культуры Захаров задал мне вопрос: "Юрий Абрамович, - у него в этот момент такие прищуренные глазки были, - а вам зачем это нужно? Это разве не конкуренция?" Я говорю: "Нет. Он на скрипке играет, а я на альте. К тому же это патриотично с моей стороны".

И: Альтистом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан?

Башмет: Я сейчас скажу вещь, за которую на меня многие набросятся, но это будет честно. Я считаю, что Шостакович - во многом великий художник, потому что остался гражданином. А Стравинский впал в декадентство, потому что перестал им быть. То же самое случилось с моим любимым Рахманиновым. Здесь он страдал, мучился, но в нем была откровенность, которой на чужбине он начал стесняться... С моей точки зрения, Россия была и остается потрясающим пространством для творчества.

И: Что такое для вас дом?

Башмет: Вообще я получаю огромное удовольствие, когда самолет приземляется в Москве. Из-за удобства часто ночую в своей квартире у Белого дома. Оттуда в любое время можно приехать в маленький кабинетик в Доме звукозаписи, спокойно разобрать 58-й концерт для альта и не будить соседей. В своем доме на Николиной горе я, к сожалению, бываю редко. Хотя он мне очень нравится. Там есть красота и обособленность. Там собака выросла. Там дети выросли. Там обмана нет.

И: Рублевская идиллия...

Башмет: Думаете, у меня жена в бриллиантах ходит?

И: А почему нет? Жена Башмета может ходить в бриллиантах.

Башмет: Может. Но она скромная очень. Она прекрасная мама, воспитала очень хороших детей. Это самые близкие мне люди.

И: Вы не были против, когда дочь Ксения пошла в музыканты?

Башмет: Мы не собирались учить ее музыке. Но случился капитальный ремонт квартиры в Москве - первой, наконец-то полученной через безумные сложности. Надо было маленькую девочку куда-то отправить. Отправили к моей маме. Спустя два месяца ребенок вернулся с развитым слухом и уже бодро играл на рояле какие-то пьески. Что оставалось делать? Повели ее в гнесинскую школу. Помню, перед этим всю ночь не спал, думал: "Конечно, я могу позвонить директору школы, но не хочу и не буду". Самое удивительное - на меня некоторые люди обиделись, решили, что я зазнался, раз им не позвонил. Это было очень симпатично. Так она и идет по жизни без моих "крышеваний". Ее уважают не за фамилию, а за личные качества. Я горжусь тем, что Ксюша делает независимо от меня. Иногда я вообще не в курсе, с кем и где она выступает. Случайно узнаю, что она, паршивка, играет с какими-то альтистами то, что мы с ней сыграли. Когда она играет, а я дирижирую, - это самый удобный солист для меня.

И: Вам самому хотелось бы дружить с Юрием Башметом?

Башмет: Очень! Клевейший чувак! Клянусь, больше таких нет. И друзья у меня супер. Если начну перечислять имена, получится элитный клуб, а на самом деле это абсолютные человеческие совпадения, без прагматизма. Зачем мне рассказывать о том, что мы прошли вместе с Сашей Чайковским и Валерой Гергиевым, когда его еще никто не знал? Или: каков на самом деле Никита Михалков, которого не только не понимают, но и не пытаются понять.

И: А бывало, что вас предавали?

Башмет: Да. Раньше я думал, что умею прощать даже предательство. Но выяснилось, что не совсем. Я не тот, кто подставит вторую щеку для удара. Может, и прощу, когда мне будет за 75. А пока в январе 58 исполнилось.

И: Возраст для вас актуален?

Башмет: У меня под финал каждого десятилетия начинается хандра, я это давно заметил. А если говорить о музыке, то я вдруг начинаю понимать, что самое сильное - это самоирония гения. Например, "Севильского цирюльника" Россини написал в соль-миноре. Так что, как говорится, прорвемся.