Режиссер Лев Додин: "Мы снова и снова пытаемся задавать вопросы Чехову"
В сентябре исполняется 65 лет со дня основания Малого драматического театра - Театра Европы (Санкт-Петербург). В мае этого года 65-летие отметил и художественный руководитель театра - Лев Абрамович Додин. С 9 августа до середины сентября на канале "Культура" проходит телевизионный фестиваль МДТ. Каждое воскресенье в вечернем эфире можно увидеть лучшие спектакли прославленной труппы. Специально для "Известий" с Львом Додиным встретился Роман Берченко (телеканал "Культура").
"По Ленинградской области наши артисты ездили на телегах"
вопрос: Лев Абрамович, в этом году и вы, и Малый драматический театр отмечаете 65-летие. Видится ли вам в этом совпадении особый знак судьбы?
ответ: Я благодарен высшим силам за то, что они связали меня именно с таким театром - демократическим по происхождению. Театром, не знавшим славных, но порой и отяжеляющих традиций, не сытым изначально ни успехом, ни жалованьем, ни помещением. Это был маленький областной театр, созданный городскими властями в 1944 году, прежде всего для обслуживания зрителя в только что освобожденной от гитлеровцев Ленинградской области. Когда я пришел туда работать, мы должны были играть 540 представлений в год, из них 260 - в области. Многие артисты помнят, как ездили по Ленинградской области на телегах. В клубах не было отопления, и, прежде чем надеть театральные костюмы, люди обматывались газетами, чтобы не замерзнуть. Это был театр крайне неприхотливый, но ясно ощутивший, что не может быть только средством достижения успеха, что он все-таки некая миссия. Мне кажется, этот демократический дух не должен уходить из театра.
в: Как вы его поддерживаете?
о: Наш трехлетний проект гастролей по России, наши европейские, американские, азиатские и прочие путешествия - в какой-то мере продолжение этого живого театрального табора, всегда смотрящего на себя глазами нового и, значит, наиболее требовательного зрителя. Мне кажется, каким бы солидным по имени или статусу ни был театр, он не должен терять ощущения театрального коврика, театрального шарабана, который сегодня здесь, а завтра - там. Это относится и к спектаклям, и к репетиционному процессу, и ко всей жизни театра.
в: Назовите, пожалуйста, ваших соратников.
о: Имен многих из них публика никогда не слышала. Это и Роман Малкин - многолетний директор, который почти до своих 90 лет помогал мне руководить театром. Это мой давний и всегдашний помощник и друг - Валерий Галендеев. Люди, которые были со мной в пору становления нового Малого драматического театра: Михаил Федорович Стронин, Алексей Евгеньевич Порай-Кошиц. Это те, кто сегодня осуществляет все идеи: исполнительный директор Давид Вольфовский, Дина Додина, Нелли Ахмадуллина, Елена Александрова, Анастасия Фомина, Анна Огибина... Все сотрудники постановочной части, многие из которых работают со мной годами, а некоторые дольше, чем я... И, конечно, артисты. Евгения Баркан, которой уже нет с нами, и Светлана Григорьева, которая, слава Богу, до сих пор выходит на сцену в "Братьях и сестрах". Вера Быкова, Ирина Демич, Михаил Самочко, Елена Васильева, Владимир Артемов... Поколение, начинавшее театр еще с Ефимом Падве, которого мне тоже хочется вспомнить. Это режиссер, который стремился превратить маленький областной театр в коллектив, имеющий звучание и значение в городе Ленинграде. И, конечно, я хотел бы назвать моих учеников - артистов, которые составили основу театра, хотя всех назвать все равно не удастся. И тех, кого уже сегодня нет, - таких как Николай Лавров и Сергей Бехтерев. И тех, кто вырос в ведущих мастеров (я всегда боюсь употреблять это слово, потому что по отношению к подлинному мастерству мы все - только ученики): Игорь Иванов, Петр Семак, Татьяна Шестакова, Сергей Курышев, Наталья Акимова, Наталья Фоменко, Татьяна Рассказова, Анжелика Неволина, Ирина Тычинина, Олег Дмитриев, Владимир Селезнев, Игорь Черневич.
в: Это - мастера. А молодые?
о: Совсем молодое поколение - те, кого мы называем Молодой студией театра. Мы не знаем, сколько они пробудут с нами, насколько хватит их сил, верности и желания служить делу, как это нам кажется правильным и интересным, но сегодня они с нами, и без них тоже не хотелось бы представлять театр. Это Елизавета Боярская и Дарья Румянцева, Алена Старостина и Елена Соломонова, Данила Козловский и Уршула Малка, Екатерина Клеопина, Олег Рязанцев, Алексей Морозов, Павел Грязнов и многие другие... Каждый из тех, кого я назвал, и тех, кого не успел назвать, незаменим для театра. Добавлю для большей точности: незаменим для театра, пока театр незаменим для него.
"Мы переписываемся со случайными зрителями"
в: Многие считают, что ваш театр обращается к своему, уже подготовленному зрителю. Вы с этим согласны?
о: И да, и нет. Чем более зритель расположен к душевным усилиям, к некоему духовному труду, чем больше он читал, думал о жизни и о себе, чем больше он пережил, чем больше пытался понять язык театра - ведь театр это особый язык, который требует расшифровки, - тем больший объем художественной и человеческой информации он почерпнет из наших спектаклей. С другой стороны, мне всегда хочется сочинить спектакль, который мог бы смотреть театрально неискушенный зритель. Он будет воспринимать не богатство или изысканность режиссерских решений, а живые чувства, которые рождает на сцене артист. Где бы я ни был и с кем бы ни встречался, почти всех приглашаю на спектакли в наш театр.
в: А если отвечают, что не любят театр?
о: Тогда я говорю: "Очень хорошо, всегда интересно проверить театр на том, кто его не любит". Когда мне, особенно за границей, где театр считается достаточно элитарным искусством, таксисты, официанты, горничные говорят: "Я не хожу в театр", - я зову: "Придите, посмотрите!". Часто сталкиваешься с очень сильной зрительской отзывчивостью, потому что искренняя и серьезная наивность дает мощный отклик. С некоторыми такими случайными зрителями разных стран мира мы дружим, переписываемся.
в: Что вы посоветуете театральному неофиту?
о: Надо просто прийти и погрузиться в темноту зрительного зала, в глубину сопереживания, услышать дыхание тех, кто сидит рядом, и увидеть: ты испытываешь в жизни то, что испытывает кто-то еще, кто может рассказать об этом со сцены. Замечательно мне сказал один водитель из города Кириши: "После "Дяди Вани" мне стало не так одиноко жить. Я думал, подобного рода проблемы испытываю только я, а оказывается, от этого страдают и другие".
в: В программу вашего телефестиваля вошли и классика, и зарубежная драматургия, и ваш знаменитый спектакль "Жизнь и судьба" по роману Василия Гроссмана. Можно ли сказать, что эти спектакли лучше других выражают дух вашего театра?
%%VYNOS1%%о: Каждый из этих спектаклей - не просто репетиционный процесс, а целый кусок жизни, связанный с приходом в театр нового поколения, с погружением в нового автора, с кругом новых путешествий и новых проблем. С новым кругом познания. Потому что для нас театр изначально был и продолжает оставаться лучшим и главнейшим способом познания себя, своей жизни, жизни вокруг себя, жизни в связи с другими, жизни других. Единственное, чего мне жаль, что по техническим причинам в программе фестиваля нет "Братьев и сестер" - принципиальнейшего для нас спектакля и спектакля "Дом" - абрамовского цикла, с которого во многом начался наш театр. Впрочем, будем надеяться, что все технические проблемы преодолимы и в 2010 году, в год 90-летнего юбилея Федора Александровича Абрамова, телезрители увидят эти спектакли.
в: В программе телефестиваля - два спектакля по пьесам Чехова. В новом телесезоне телеканал "Культура" отмечает юбилей великого писателя. В числе премьер - цикл программ "Живешь в таком климате" о судьбе чеховской драматургии в театре ХХ века. Его автор и ведущий Анатолий Смелянский считает, что каждая эпоха задает Чехову свой вопрос, отражаясь в его пьесах, как в зеркале. Какие вопросы задаете Чехову вы?
о: Если на этот вопрос отвечать подробно, боюсь, не хватит всего интервью. Мы снова и снова пытаемся задавать Чехову самые главные вопросы о сути своего существования как личности, как божьего создания, как существа, рожденного, чтобы для чего-то прожить на этом свете и для чего-то с этого света убыть. Чехов - самый большой европеец русской литературы. Он жил и писал, наверное, в самое счастливое время русской истории. Помните, в "Трех сестрах": "Теперь нет пыток, нет казней, нашествий, но вместе с тем сколько страданий!" Он чрезвычайно остро чувствовал трагизм каждой личности именно в силу того, что она должна состояться и ей очень трудно состояться.
"Все телевидение ругают и тем не менее смотрят"
в: В чем, на ваш взгляд, значение телевизионного театра как культурного явления? Возможно ли, сидя у экрана, почувствовать то же потрясение, что и в зрительном зале?
о: Я думаю, это замечательно, что телеканал "Культура" проводит фестивали театров. Каждый привлеченный к серьезному переживанию человек - это огромная величина. Собственно, в этом, наверное, и есть призвание телевизионного театра - он напоминает нам, что культура все-таки существует помимо сериалов и несмотря на сериалы. Я видел на канале "Культура" некоторые спектакли Московского Художественного театра и несколько спектаклей Театра Петра Фоменко, причем и те, которые я видел в театре, и те, которых не видел, произвели на меня очень сильное впечатление.
в: Вы говорили, что во время спектакля часто смотрите не на сцену, а в зрительный зал. А как вы представляете себе телевизионную аудиторию?
о: Я не очень люблю слово "публика". В общем, так же, как и слово "аудитория". Даже слово "зритель" мне не очень близко, это все немножко технологические понятия. Люди, скажем так, населяющие зрительный зал, это те же люди, что сидят у телеэкрана. Это, с одной стороны, те, кто любит театр и всегда с радостью готов ощутить заново волнение от общения с ним. И есть широкий круг людей, которые еще не были в театре и не смогли испытать театрального потрясения, - это самая интересная аудитория.
в: Чем их можно увлечь?
о: Возможности телетеатра очень широки: можно было бы использовать и такую форму, как живая трансляция спектакля. То есть попробовать поместить зрителя в реальный зрительный зал. Когда-то это существовало и в какой-то момент стало казаться старомодным. Сегодня это может оказаться новаторством.
в: Когда-то вы относились к съемке своих спектаклей крайне отрицательно.
о: Мне казалось неправильным останавливать время. А спектакль есть непрерывно и естественно текущее время. Но вот я посмотрел некоторые работы, о которых уже сказал, посмотрел спектакли Питера Брука, снятые для телевидения, и понял, что мы обязаны сохранять то, что сделано верно и хорошо. Мне очень жаль, что ничего не сохранилось от великой работы Иннокентия Смоктуновского в "Господах Головлевых". Поэтому я крайне благодарен каналу "Культура", который очень решительно и во многом революционно затеял эти театральные фестивали.
в: В свое время вы много работали на телевидении. Есть ли в ваших творческих планах телепроекты?
о: Теоретически работа на телевидении меня бы и увлекла, но практически сегодня это мало реально. Слишком много дел в театре, слишком многое еще хочется сделать, и, видимо, не так много времени осталось в моем распоряжении.
в: Как вы оцениваете современное российское телевидение, его роль в обществе?
о: Этот вопрос наиболее трудный и малоприятный, потому что не хочется встраиваться в хор ругательных голосов. Все телевидение ругают и, тем не менее, смотрят. Я, к счастью или к сожалению, смотрю очень мало, но из того, что случается увидеть, многое скорее огорчает, чем радует, или оставляет спокойным, равнодушным. Сегодня телевидение - это такая гигантская машина по промывке мозгов. С одной стороны, очень однообразная, совершенно неталантливая пропаганда, отталкивающая всерьез, что самое печальное, от подлинно гражданского самочувствия. С другой стороны, неиссякаемый ширпотреб дурного, антихудожественного уровня.
в: Так называемое "мыло".
о: Я ненавижу это слово и, тем не менее, не знаю, какое другое употребить, потому что сами создатели его используют, подчеркивая иногда, что в этот раз оно менее мыльное, чем предыдущее. Очень много темноты, неграмотности, плохого русского языка и чрезвычайно узкого взгляда на вещи. Мне кажется, сегодняшнее телевидение скорее не нагружает чем-то, а разгружает от чего-то. Прежде всего освобождает мозги зрителя от необходимости ощущать себя как некую личностную ценность, которая что-то значит и может. На этом фоне телеканал "Культура" кажется мне не нишей, а просветом, очень серьезным просветом - попыткой напомнить о возможности серьезного отношения к другому человеку, к самому себе, к тому, что происходит в жизни, в культуре и даже в природе.
в: Рейтинги канала "Культура", к сожалению, не так уж высоки.
о: Во-первых, далеко не везде этот канал можно увидеть. А во-вторых, может быть, это нескромно, но я думаю, что и самому каналу "Культура" надо больше верить в то, что он делает, и гораздо смелее и настойчивее, если хотите, самоувереннее отстаивать свою крайнюю необходимость сегодняшнему дню, свою единственность и непохожесть. Настоящее телевидение, как и настоящий театр, - это тоже миссия, требующая от тех, кто этим занимается, огромного мужества, достоинства и веры в свою необходимость.
