Между шансоном и танго

Широкой публике Игорь Миркурбанов известен как киноактер. Одни знают его как Михаила из культовой ленты Дыховичного "Вдох-выдох", другие смотрели криминальный боевик "Монтана", где Миркурбанову досталась роль грабителя банков, бывшего детдомовца (на снимке).

Столичные театралы вспомнят еще и Чацкого, которого актер сыграл на Таганке в юбилейной постановке Юрия Любимова. При желании список можно продолжить. Но речь не об успешной актерской карьере. Здесь и сейчас, а точнее - завтра в Петербурге Игорь Миркурбанов предстанет перед публикой как режиссер. На Малой сцене Театра им. Ленсовета пройдет премьера его спектакля "Танго в пустыне Наска".

Пьеса, по которой поставлен спектакль, из новых и, в общем-то, современных. Автор - наш, питерский. Драматург и поэт, главный редактор альманаха "Петрополь" Николай Якимчук. И по жанру "Танго в пустыне" - чистой воды мелодрама. На сцене всего два героя: Он и Она. Мужчина лет 45-ти. И девушка лет 25-ти, молодая, энергичная, а по определению автора, еще и "спортивная, четкая". Он в начале действия сидит на стуле. Она спешит куда-то по своим делам. Люди случайно встречаются, случайно знакомятся. Такая обычная и, казалось бы, безнадежно скучная история. Но в какой-то момент все идет "не так". Неожиданно выясняется, что персонажи совсем не те, за кого себя выдают. И загадочная пустыня Наска вдруг оказывается неподалеку…

Девушку в спектакле играет актриса Театра им. Ленсовета Алена Баркова, мужчина - Леонид Михайловский из "Балтийского дома". Пара, по определению, сильная. Союз обещает быть интересным. И все-таки, почему мелодрама? Ни модный ныне треш и угар? И даже ни легкая, столь любимая антрепризой комедия? Ответ на этот вопрос дал режиссер спектакля Игорь Миркурбанов. Беседа проходила за три дня до премьеры - фактически на ходу, в последние часы репетиций.

- Игорь, объясните, почему Якимчук, а не Саймон, Куни или куда более жесткий, но такой современный Макдонах? Ведь не секрет, что существует список авторов, которые наверняка будут восприняты публикой. Или, по крайней мере, обеспечат кассовый сбор?

- Не хотел бы произносить конкретные названия и какие-то имена. Есть огромное количество пьес, талантливых, интересных, но они мне не близки по теме, по энергии, по духу. В какой-то момент определил для себя: я за открытый глаз, без прищура. И все, что касается стеба, цинизма, насилия, не приемлю. Этими вещами полно нынешнее культурное пространство. Какой канал ни включи, везде будет хамство и криминал. Я живу в Москве, бегаю по Филевскому парку. И там есть пять шашлычных. В каждом заведении играет музыка, везде одинаковая - вот этот самый уголовный русский шансон. У обывателя просто нет выбора. Сейчас момент, когда люди, формулирующие и артикулирующие без заиканий такие вещи, как вера, любовь, добро, справедливость, вынуждены отсиживаться в окопах. Опасно высовываться - получишь по голове. Сформирован класс потребителей, который к этому шансону привык. Если вы помните, есть такой фильм "Побег из Шоушенка". Там герой закрывается в кабинете у начальника тюрьмы и включает Моцарта, рискуя быть убитым. Такая же ситуация и у нас. Поэтому можно сказать, что мы попытались высунуться. И наше "Танго" - это ответ тотальному цинизму и криминальному шансону.

- А мелодрама-то почему? Или нет в театре более важной темы, чем любовь?

- С любовью в театре сложно. Я мало встречал людей, которые не стесняются с подобным материалом работать. Даже сам, находясь на сцене, достаточно часто сталкивался с тем, что актер, когда ему приходится говорить слова: "я вас люблю" или что-то подобное, вдруг начинает запинаться, прикрываться героем. Либо режиссер начинает кричать: тут надо как-то пробежать, проскочить, чтоб не было пафоса. Но нельзя же так бесконечно!

- Тогда вопрос: пустыня Наско, знаменитая своими рисунками, в названии откуда? Предположим, зритель на спектакль пришел, а пьесу не читал?

- Эти рисунки в пустыне - невероятная тайна, загадка природы. Ведь кому-то понадобилось их вырыть, выдолбить, выкопать десятки километров траншей! Причем рисунок, который они образуют, можно увидеть только с самолета, а еще вернее - из космоса. Как, почему, зачем люди сделали это, потратили на траншеи всю жизнь? Глупая, получается, затея, заниматься чем-то многие годы и не знать результата? Как написал бы Набоков, "они лишены возможности увидеть узор этого ковра". Герои спектакля встречаются, ссорятся, влюбляются, расстаются, встречаются вновь. А по сути роют те самые траншеи, смысл и красоту которых не могут оценить - их видно только из космоса. И тем же самым занимаемся все мы, если вдуматься. Вот такой образ, но его нужно понять, скорее даже увидеть, почувствовать. Именно поэтому спектакль идет на Малой сцене. Для меня такой формат - не повод для эксперимента, как принято считать. Для меня это возможность крупного плана, чтобы каждый зритель мог видеть Его и Ее, актера и актрису.