"Пьяные пели так громко, что мы не могли репетировать"
Не прошло и пяти лет, как Москва наконец дождалась премьеры одного из самых знаменитых спектаклей столичной "Геликон-оперы" - "Набукко" Верди. Правда, давали ее не на театральных подмостках, а в Светлановском зале Дома музыки. В результате вынужденного обращения к полуконцертной версии вновь вспыхнули разговоры о строительстве подходящего для театра здания. Именно об этом музыкальный обозреватель "Известий" поговорила после премьеры с худруком Дмитрием Бертманом.
вопрос: Когда же "Геликон" вновь приобретет узнаваемые черты и будет выпускать по пять-шесть, как это было раньше, полноценных премьер за сезон?
ответ: Мы очень надеемся, что к концу 2010 года у театра будет нормальный зал на прежнем месте, то есть на Большой Никитской. А пока "Геликон" на время реконструкции переселен в бывший конференц-зал одного из министерств на Новом Арбате, абсолютно не приспособленный к потребностям оперного театра. Нам, конечно, очень трудно. Но мы стараемся, не хотим потерять своего зрителя, приобретенного за почти двадцатилетнюю историю театра.
в: В столичных кругах бытует мнение, что проект реконструкции театра, мягко выражаясь, не слишком корректен в отношении исторической сохранности памятника архитектуры на Большой Никитской.
о: Все эти разговоры от лукавого. Легко быть борцом со строящимся театром, а не с каким-нибудь отелем и торгово-развлекательным центром, за которыми стоят огромные деньги. Выходит тогда, что не прав был и ныне покойный Алексей Комеч, всю жизнь боровшийся за сохранение старой Москвы и признавший этот проект реставрации лучшим из всего, что делалось в Москве за последние годы. И все остальные, кто вкладывает в дело строительства театра душу и мастерство. Обиднее всех сейчас, наверное, реставраторам - они по сантиметрам пытаются восстановить утраченное за долгие годы советской власти, которая нашла возможным только раз обратить внимание на памятник: когда во время войны в здание попала авиационная бомба, его пришлось отремонтировать - не отреставрировать! С тех пор об особняке вообще забыли. Последние годы "Геликон" существовал в этом здании, вкладывая в бесконечные ремонты каждую заработанную копейку, как мог, защищал от набегов бесчисленных ресторанных арендаторов, непрерывно перестраивающих и перекраивающих само здание и его внутренний двор... Теперь вдруг оказалось, что двор был излюбленным местом отдыха москвичей. Каких только москвичей? Тех, которые днем и ночью в пьяном угаре с таким размахом пировали в ресторане, что артисты не могли репетировать - не слышали собственных голосов. "Геликон" упорно посылал письма протеста во все инстанции, но никого и никогда это не интересовало. И вот - наконец! - театр добился внимания от "архангелов-хранителей" старой Москвы.
в: Работы идут по графику или риторика вокруг реконструкции тормозит их?
о: К счастью, пока все идет "по расписанию". Уже сейчас практически отреставрированы помещения по Большой Никитской, а изменения, которые действительно коснутся внутреннего двора, просчитаны до сантиметра. Все дополнительные помещения уходят под землю, и ничего не надстраивается! Да, двор будет перекрыт крышей, но именно это и спасет его от разрушения. Уже сейчас в театре разработаны программы проведения экскурсий, собран огромный материал для театрального музея усадьбы Шаховских. Любой исторический памятник ценен лишь в том случае, если он интересен современникам, в нем есть реальная жизнь, а значит, и будущее.
Повезло только пленененным иудеям
Премьерные представления "Набукко" в постановке Дмитрия Бертмана прошли в 2004 году в Дижоне и Париже, а год спустя опера обосновалась в репертуаре Мариинского театра. Дома трейлеры с декорациями даже не разгружаются - спектакль колесит по Европе согласно гастрольным маршрутам "геликоновцев".
В не приспособленном для театра и акустически сложном зале Дома музыки от постановки остались рожки да ножки. Библейскую историю войны народа Израиля и вавилонян отражали лишь размашистые жесты солистов. На узкой полоске сцены перед оркестром коварная Абигаиль (Светлана Создателева) дефилировала с хлыстом, кинжал сверкал у горла красавицы Фемены (Лариса Костюк), а Набукко (Сергей Топтыгин) и Захария (Станислав Швец) то и дело замирали в статуарных позах за спиной Евгения Бражника, стоявшего за дирижерским пультом. Об оригинальной версии спектакля напоминали лишь стилизованные на библейский манер одежды (художник по костюмам - Татьяна Тулубьева). В такой ситуации более всего аплодисментов переполненного зала досталось знаменитому хору пленных иудеев "Va, pensiero, sull'ali dorate" в конце третьего акта.
