Что нагадала цыганка Михаилу Плетневу
В Концертном зале имени П.И. Чайковского при прогнозированном переаншлаге сошлись лед и пламень. Михаил Плетнев пытался укротить "Кармен". В последнее время самый флегматичный из наших маэстро столь неожиданно и рьяно взялся за освоение всегда кипящего страстями жанра оперы, что по Москве даже поползли упорные слухи: дескать, еще шаг, и быть Михаилу Васильевичу главнокомандующим за дирижерским пультом Большого театра...
В активе Михаила Плетнева и ведомого им Российского национального оркестра за последний год оперы и прочие вокальные жанры стали появляться с завидной частотой и во всевозможных стилях и форматах. Тут и осуществление в концертной форме двух одноактных опер Рахманинова - "Алеко" и "Франчески да Римини" - при участии звезды Сергея Лейферкуса. И исполнение "Майской ночи" Римского-Корсакова в "Архангельском", где солисты (главным запевалой был Николай Басков), а также бомондная публика с Аллой Пугачевой в первом ряду прошли испытание на морозоустойчивость... Была даже попытка сблизиться с Вагнером - правда, пока посредством исполнения симфонических фрагментов из опер грандиозного немца. Затем - дебют в Большом театре в качестве дирижера-постановщика "Пиковой дамы" Чайковского и сразу - номинация за эту работу на "Золотую маску".
И вот апофеоз: Михаил Плетнев взялся представить свою интерпретацию самой популярной оперы всех времен и народов - "Кармен" Бизе. То ли музыканту захотелось приручить ту, кого приручить невозможно. А может, еще и пожелалось сформулировать свой ответ Юрию Темирканову, сделавшему "Кармен" в Большом.
По качеству всех "ингредиентов" - как то: по уровню солистов (хотя среди них и не числилось мегазвезд), по классу оркестра плюс хор Владимира Минина и детский хор Большого театра, Плетнев победил Темирканова, что называется, "за явным преимуществом". А по гамбургскому счету все-таки проиграл. И вовсе не потому, что в Большом театре давали полноценный спектакль с декорациями, костюмами и прочей театральной атрибутикой, а здесь был предложен скромный вариант semi-staged performance, кстати, очень модный на европейских подмостках.
Плетнев позволил себе купюры в "Кармен", бессмысленные и беспощадные, как русский бунт. По большому счету остался лишь набор шлягерных номеров. Это, конечно, удовлетворило основную часть аудитории, подарив ей радость узнавания известных мелодий. Но охарактеризовать данную версию интерпретацией выдающегося музыканта, мне кажется, было бы оскорбительно прежде всего для самого Плетнева. Увы, как и следовало ожидать, маэстро и цыганка не сошлись характерами...
А меж тем Кармен француженки-метиски Беатрис Урья-Монзон, блеснувшей в этой роли во всех без исключения лучших театрах мира, была, ой, как хороша. И темпераментом - будто чуть от Пиаф, а чуть от Далиды. И темным, как южная ночь, голосом, пусть и слегка с хрипотцой - все ж трудяга табачной фабрики... При этом хочется сказать отдельное спасибо певице за отсутствие красного платья и цветка в волосах.
Хозе - австралиец Джулиан Гэвин. К нотам особых претензий не возникало, а вот сценического обаяния хотелось бы существенно подбавить. Зато с мужскими чарами был полный порядок у Симоне Альбергини (Эскамильо), знакомого нашей публике не только как моцартовский Дон Жуан, но и в качестве экс-бойфренда первой оперной красавицы мира - нашей Анны Нетребко. Поговаривают, что сейчас знойный итальянец утешает сердце другой нашей сопрано - Ирины Лунгу. Очень благоприятное впечатление оставила и француженка Натали Манфрино (Микаэла), блестяще исполнившая свою труднейшую арию.
И только Михаил Плетнев зачастую казался абсолютно индифферентным, будто сознательно отстранившимся от всего, что происходит на сцене. То он стоял за дирижерским пультом, сложив руки, например, в момент исполнения Хабанеры, то изнурял певцов неоправданно медленными темпами. Солисты и оркестр многократно расходились, ни о каком взаимопонимании не могло быть и речи. Жаль, а так хотелось, чтобы в России появился новый оперный дирижер экстра-класса.
