Художественный руководитель - директор Мариинского театра Валерий Гергиев: "Я никогда не говорю: вон из моего кабинета! Но смысл моих слов бывает примерно таким…"

Декабрь подарил Москве два концерта Мариинского театра. Маэстро Гергиев в излюбленной манере блицкрига в очередной раз взял столицу. Открытием филармонического фестиваля "Русская зима" явился концерт солистов театра. Главной звездой здесь был Владимир Галузин - как Отелло и Герман. Во второй вечер Москве вновь показали оперу Родиона Щедрина "Очарованный странник" - теперь уже в качестве номинанта и фаворита "Золотой маски". Кроме того, Валерию Гергиеву вручили Международную премию Андрея Первозванного "За Веру и Верность". Все это стало финишем праздничного марафона "Мариинке - 225". Находясь в Москве, Валерий Гергиев ответил на вопросы обозревателя "Известий".

вопрос: Для вас 225-летие Мариинского театра - важная дата?

ответ: Может быть, 225-летие - дата в мировой истории не ахти какая. Да еще на фоне мирового кризиса и других глобальных событий за последние месяцы. Но все-таки в мире мало значительных театров с такой биографией. А если вспомнить, что происходило на сцене Мариинского театра, какие события были им инициированы, скольким мир и Россия обязаны этому театру... Мариинский театр как бренд знают в мире не хуже, чем "Газпром". И я отказался от ложной скромности и утвердился в мысли, что 2008-й - год серьезного, емкого мирового турне Мариинского театра. Куда, кстати, вошли, чем я горжусь, и наши новейшие работы - "Братья Карамазовы" Смелкова и "Очарованный странник" Щедрина, которого мы показали в Эдинбурге и в Берлине. Я просто на этом категорически настоял. Сегодня, кстати, мы научились разговаривать с так называемыми агентами. Диалог обычно начинается с того, что им нужна Пятая симфония Чайковского, в лучшем случае Четвертая Брамса, потому что публика покупает билеты на знакомые до боли произведения. Я же считаю для себя принципиально важным способствовать появлению мощных мировых премьер. Это то, чего не хватало в нашей и моей работе последнее десятилетие. Но это не страшно. Этого не хватало и другим, я тут ни от кого не отстал.

Не буду говорить о результатах празднования исключительно в мажорном тоне. Хотя, например, наши показы "Носа" в Берлине - это серьезная победа, так как по-прежнему очень нелегко "продать" оперу Шостаковича. Эта музыка так и не стала классикой. Это не "Лючия", не "Свадьба Фигаро", не "Онегин", не "Пиковая". Театр берет на себя определенную долю риска, когда предлагает к исполнению, скажем, "Хованщину" Мусоргского или оперы Римского-Корсакова. Захочется ли публике вновь прийти в театр? У нас хорошая постановка "Китежа" Дмитрия Чернякова, но мы не можем ее планировать более трех раз за гастроли, даже при огромных рекламных усилиях. Работать заведомо не на кассу мне не позволяет совесть. Потому что почти остановлены все меценатские программы. Мы целиком зависим от государственного финансирования и продажи билетов. Раньше к этому добавлялось спонсорство, а сегодня оно отступает далеко на третий план. Надеюсь, временно.

в: Что в данный момент происходит со строительством Мариинки-2?

о: Я так и знал, что вы меня не пожалеете и будете спрашивать про Вторую сцену. Я готов разговаривать откровенно и на эту тему. Просто меня страшно задевает, когда я сталкиваюсь с потоком абсолютно недостоверной информации. Я считаю, надо смотреть на этот вопрос с той позиции, что Москве и Питеру нужны Большой и Мариинский театры. Сейчас надо задуматься: как сделать, чтобы государство, несмотря на кризис, продолжало финансировать эти проекты. И чтобы ими продолжали заниматься порядочные люди. Это самое трудное. Почти невозможное.

в: Порядочных людей в России нет?

о: Есть. Просто, кажется, они не идут в строительную профессию. Но я просил бы вас очень аккуратно говорить на эту тему. Дело принимает такой оборот, что неточность информации вредит проектам, вызывает негативную реакцию в обществе. А между тем, до появления Концертного зала Мариинского театра, жилье в этом районе вообще не воспринималось как элитное. Даже не было жильем среднего класса. Но цены невероятно взлетели, как только открылся зал. Всем стало понятно - меняется вес района. То ли еще будет! Несмотря на кризис, будет развиваться вся зона вокруг Мариинского театра. Я верю, что и проект "Новая Голландия" остановлен ненадолго. Обязательно найдутся и ресурсы, и люди, которые и из кризиса извлекут позитивные итоги. Я сравниваю нынешнюю ситуацию с холодным душем. Кого-то он пугает, кому-то - помогает... Я сам иногда люблю холодный душ. Особенно после девятичасового перелета он хорошо приводит в чувство.

в: Судя по всему, вместо "французского" варианта Мариинки-2 с золотым куполом Доминика Перро будет реализован более скромный канадский проект от Джека Даймонда и Дональда Шмита?

о: Могу сказать одно: и Мариинский театр, и все ответственные люди выберут лучший вариант. Что касается пресловутого "канадского" проекта... Не хочу вести дела ни с кем из архитекторов, кто не имеет понятия о том, что такое оперный театр.

в: А канадцы имеют представление?

о: Повторяю, я не хочу иметь дело ни с кем, кто не имеет понятия, что такое Мариинский театр. Я симпатизирую любому архитектору, кому  удалось осуществить свою мечту. Но я не хочу быть частью эксперимента даже знаменитых ваятелей, которые, может быть, через 20-30 лет построят хороший театр, научившись на своих ошибках в России. И главное - я не хочу быть одним из инициаторов проекта, который, не дай Бог, рухнул, просел и так далее... Я двадцать лет жизни вложил в Мариинский театр, в его, как говорят англичане, activities. Не оцениваю результаты как изумительно хорошие, но это едва ли не самый деятельный театр в мире. Каждый сезон его оценивают сотни тысяч людей. Мариинский театр - явление мирового порядка. И не надо заправлять это блюдо огромным количеством несъедобных приправ. Прямо скажу, мы сегодня готовы к тому, что проект Мариинки-2 прежде всего нашими усилиями может стать дешевле для России. Это очень значительное заявление. Строители либо сразу уйдут с объекта, либо как минимум этому не обрадуются. Но я себя к этому морально готовлю давно. Я был категорическим противником любого проекта, если его стоимость выходила за рамки 100 миллионов долларов.

в: И какова окончательная цена вопроса?

о: Уже давно озвучена цифра 160 миллионов. Пока я привыкал к 160, уже слышу - 200 миллионов. Я общаюсь с самыми сильными людьми страны, говорю: не надо 160, давайте сбивать цену. Пусть будет 120-130, если уж цены на строительство сначала в Москве, а потом и в Питере стали совершенно безумными. И пока я так говорил, уже прозвучало - 260! И так продолжается до сих пор. Мне самому уже хочется улыбаться по этому поводу. Но в конце концов кто-то за это должен отвечать. И отвечать всерьез. Не верю, что государство сегодня хочет и может финансировать две главные культурные стройки страны в масштабах, которые озвучиваются мифическими авторами этих информационных вбрасываний. Я весьма высокооплачиваемый специалист, и мне, наверное, трудно понять чаяния специалистов, которые не являются столь высокооплачиваемыми, но ходят в непосредственной близости от фантастических сумм. Кстати, пока ни копейки из этих денег непосредственно через Мариинский театр не проходило. Это тоже очень существенно.

Мне не хочется, чтобы Мариинский театр, а вернее те, кому поручено заниматься стройкой, добавили еще одну проблему к невероятному списку испытаний, через которые Россия должна пройти особенно в ближайшие 3-5 месяцев. Наверное, в этой ситуации нашему министру культуры Александру Авдееву, который точно не строил театров, труднее всех нас. Я занимаюсь строительством несколько лет. Я начал разговор об этом еще в 1998 году с Борисом Николаевичем Ельциным. Благо он пришел на спектакль Мариинского театра и захотел меня выслушать. Поверьте, это был не такой человек, кому можно было навязать разговор.

в: Экономический кризис сказался и на творческих планах театра?

о: Естественно. Как на всех нас. К сожалению, Россия, я думаю, будет в числе нескольких стран, которые острее, чем Америка, почувствуют этот кризис на себе. Не мы его начинали, не мы придумали. Но платить нам придется еще больше, чем американцам, вот что обидно. Авторы кризиса очень энергичны. У американцев процесс выхода кризиса сработает быстрее, чем у нас. Что касается нашего театра, мы сыграли более сорока "Волшебных флейт" по очень низким ценам, рассчитывая на детскую аудиторию. Сейчас, в Новый год предоставим им десять спектаклей "Ночь перед Рождеством". Если эта работа будет сделана удачно, то сразу дадим еще 10-15 представлений. Хочу, чтобы залы были полны детей, студентов, а цены на билеты были 50-100 рублей. Но при этом, чтобы все было на высшем уровне, пели лучшие солисты. Если это будет восприниматься как неудачные коммерческие усилия с нашей стороны и кто-то скажет: "Ха-ха, как они дешево продают билеты, значит, качество спектаклей плохое...", то я позволю себе не согласиться...

В то же время я только что снял постановку "Манон Леско" Пуччини. Потому что группа постановщиков посчитала возможным зайти ко мне в кабинет и заявить, что их спектакль будет стоить два миллиона долларов... Я никогда не говорю: вон отсюда! Но смысл моих слов был примерно таким. Вернулись. Сказали, что это будет всего-навсего миллион двести тысяч. Отправились туда же. В третий раз сказали, что, может быть, хватит миллиона... А все оттого, что на серьезную музыку в мире смотрят как на новую олигархическую струю российской действительности. Я распорядился снять постановку. Шок у постановщиков. Негативная оценка моих действий. Но я отвечаю прежде всего за коллектив, а не за группу пусть даже именитых постановщиков. И не могу сегодня расшвыривать средства.

в: Концерт в Южной Осетии, ставший культурным и политическим событием уходящего года в мировом масштабе, - это было ваше решение?

о: Конечно. Этот концерт открыл хотя бы частичку правды, которая была полностью закрыта, и стал поступком человеческого мужества со стороны музыкантов. Оркестр не испугался. Практически не было отказов, люди из отпусков вернулись раньше. Этот концерт был направлен не против Грузии или грузинского народа, а против беспощадного истребления мирных людей, в частности детей. Беззащитные люди две ночи сидели под бомбардировкой. Ни одной регулярной армии в мире не позволено подобное. Если когда-нибудь армия моей или какой-либо другой страны сделает то же самое, что сделала грузинская армия, обязательно найдутся дирижеры, оркестры, и, конечно, журналисты, которые поднимут голос против этого. Я мечтал бы о том, чтобы сегодня можно было отыграть все назад. Чтобы не было этого концерта и главное - повода, его породившего. Но раз так случилось, я действовал энергично и решительно.

в: Вы собираетесь быть 8 февраля в Лос-Анджелесе на церемонии вручения премии Grammy? Вы ведь номинированы в категории "Лучшая оперная запись года" - вместе с Рене Флеминг, Рамоном Варгасом и Дмитрием Хворостовским - за запись "Евгения Онегина".

о: Навряд ли. Я не планирую получать Grammy. И честно скажу, никогда об этом не мечтал. Только сетую, что у нас нет своей национальной и конкурентоспособной звукозаписывающей компании. Не пополняется золотой фонд на радио. На телевидении нет интереса к тому, что делают даже такие звезды, как Анна Нетребко или Владимир Галузин. Это катастрофа, что мы оставим будущим поколениям лишь сводки политических споров, природных катаклизмов и происшествий, да всякие непотребные шоу в придачу...

Конечно, приятно идти по Нью-Йорку, Вене или Зальцбургу и видеть на плакатах свое лицо или тем более - лицо Анечки Нетребко... Но это не кажется мне сегодня главным содержанием моей жизни. Теперь я не принимаю эксклюзивы от звукозаписывающих компаний. Не хочу, чтобы свободу Мариинского театра ограничивал какой-нибудь менеджер Universal Classics. Мы сегодня крупнее, чем они. Хотя, наверное, это и звучит почти бессовестно...

... Меня можно считать человеком резким, можно считать активным. Но я делаю все возможное, чтобы меня не считали человеком непорядочным.