Как король репортеров стал королем москвоведов
В серии "Жизнь замечательных людей" издательства "Молодая гвардия" вышла книга "Гиляровский". Как король репортеров превратился в короля москвоведов? Репортер и москвовед Алексей Митрофанов, автор книги, хотел бы это знать.
В годы репортерства Гиляровского писал свою "Историю города Москвы" Иван Егорович Забелин. Городская дума поручила ему этот труд в 1881 году, и в том же году Гиляровский стал москвичом. Забелин разменял седьмой десяток, Гиляровскому было 26 лет. Забелин неформально возглавлял Исторический музей, Гиляровский пробовал перо в газете "Московский листок". Забелин посвятил Москве жизнь, а Гиляровский не знал, чему ее посвятить. Он сделался журналистом так же, как перед этим циркачом, актером, офицером, бурлаком и добровольцем русско-турецкой войны. Минуло десять лет, как он бежал из отцовского дома в Вологде. Собственно, он бежал отовсюду, кроме кавказского фронта Балканской кампании, откуда пришел георгиевским кавалером.
Важно, что северянин Гиляровский считал себя южанином, казаком. Дед по материнской линии писался калязинским мещанином, но происходил как будто из запорожских казаков, ушедших на Кубань. Гиляровский узнавал в себе запорожца, а Репин и Николай Андреев соглашались с этим, когда просили его позировать для "...Письма турецкому султану" и для барельефов памятника Гоголю, где наш герой совпал с самим Тарасом Бульбой. Вся молодость бродяги Гиляровского была казаческой. Его манили Дон и Волга, воля и - если сам он не приврал - разбой. Казармы, рабочая и юнкерская, оказались невозможны, как невозможна оказалась бы тюрьма. Он начинал на кораблях под знаком воды, но так же хорошо почувствовал себя военным разведчиком в горах. Все 1870-е годы он, в сущности, искал применение, форму для своего богатырства, одновременно придавая форму своему богатырскому телу. В итоге форму богатырству дала Москва. Можно сказать, Москва и стала его формой. Гиляровский совпал с Москвой, "омосковился". В год получил литературную известность, через три года женился на всю жизнь, еще через два - поселился в Столешниковом, и тоже по гроб жизни. А жить предстояло еще полвека.
Но при чем здесь москвоведение? Когда в 1902 году вышла "История..." Забелина, то есть найден и коронован истинный "король москвоведов", никому не пришло бы в голову сравнивать его с "королем репортеров". Да и сам Гиляровский тяготел не к москвоведам, а к беллетристам и особенно к поэтам, всерьез считал поэзией свои застольные экспромты и прицельно дружил с "королем поэтов" Брюсовым.
Москвоведом сделала Гиляровского революция. Он не был знатоком минувшего, пока не стала минувшим современность, знатоком которой он был. Именно революция состарила могучего Тараса Бульбу. Книгу "Москва и москвичи" писал уже не тот Гиляй, который оставлял вместо визиток завязанные узлом кочерги. В год выхода бестселлера - 1926-й - Гиляровский последний раз спустился в коллектор Неглинной, где получил воспаление легких и глаза, причем глаз пришлось удалить.
"Гиляровский был первым из пишущих людей, который залез в речку с целью написать об этом в газете, - замечает Алексей Митрофанов. - До него все роли были строго распределены. Рабочие обслуживают реку и не вмешиваются в дела интеллигенции. Интеллигенция ходит в театры, спорит о политике, читает книжки, а под землю - ни ногой... И газеты, разумеется, дело интеллигенции... Гиляровский все смешал. Он вдруг схватил интеллигенцию в ухватистый кулак и сунул мордой в страшную дыру колодца на Цветном бульваре". Притом что страшного, как добавляет автор, не было в этом колодце ничего. Успех "Москвы и москвичей" - в этом смешении.
Увы, когда гиганты, размахивая зонтиками, уходят на прогулку, в их дом пробираются карлики. Для массовой культуры открытие Москвы - это по-прежнему проникновение в область мнимых тайн и страхов. Чаще всего это спуск вниз, кажущийся почему-то движением к высокому. Едва началось, например, телевизионное москвоведение, как его заполонили экстрасенсы и лозоходцы. Держа себя за виски, они кружат над канализационными коллекторами в поисках "точек силы" и неупокоенных душ. Души охотно являются из областного ТЮЗа за умеренный гонорар.
Виноват ли в этом король? Его ли это школа? Конечно, он был гением страшилки в той же мере, в какой и гением саморекламы. Митрофанов пишет об этом прямо и с должной иронией. Возможно даже, он был экстрасенсом: протягивал кондукторам клочки газет вместо билетов, и те компостировали их, вовсе не подыгрывая шутке и не будучи знакомы с королем. Но это побоку. Владимир Гиляровский создал литературную "физиологию" Москвы. И москвича. Он король москвоведения лишь в той мере, в какой он король репортажа.
